Сочана подняли позже всех. Он вышел из изолятора обросший щетиной, с кругами под глазами, серые щеки ввалились. Рама тела под серым с зеленым стареньким спортивным костюмом — усталая. Он был заметно возбужден и рад увидеть нас, стоящих в адвокатской. Он прошел в центр комнаты, где все мы располагались в различных позах.
— Курить есть у кого?
Пацаны полезли в штаны и подмышки, к нему протянулись добытые из заначек взлохмаченные сигареты. Он пожимал в это время наши руки.
Затянувшись, Сочан прошелся по центру адвокатской. Для него мигом освободили площадь.
— Ну, меня повело!
Он едва заметно покачнулся. Природа отметила его ростом повыше нашего.
— Повело… Сутки не курил. Сегодня начнутся прения, а там и костюмчик прокурор скроит. Хорошо, если двадцатником обойдутся. — Он устало улыбнулся. — Вот, даже подготовиться к прениям не дали. В карцер бросили. А там, как подготовишься… Я речь хотел подготовить… За паучка вот вчера весь день оправдывались, нашли у нас паутинку в карцере. Не было, говорили, ей-богу, не было. Это пока мы на продоле в трусах стояли, он, голодный, в хату прокрался и быстро сеть забросил. Так мы им объяснили, но нам не поверили.
— Приговор когда, Андрей? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Скоро. Завтра-послезавтра перерыв объявят. Конь поедет в Москву за инструкциями, чтоб все было подогнано, чтоб никто не сорвался. На приговор недели две у Коня уйдет. А то и три.
Он дотянул окурок и отдал его в сторону. Окурок принял пиздюк Санек.
Пиздюками называют в Саратовском централе молодых зэков. А Конь — это либеральный судья Каневский. Он учился судить в Америке и Германии и, обогащенный тамошним опытом, выписал уже около тридцати пыжей. Безобидное и даже ласковое слово это скрывает за собой страшное пожизненное заключение. Я неотрывно следил за лицом Сочана, на него ведь опустилась мрачная тень государства.
Комментарии к книге «По тюрьмам», Эдуард Лимонов
Всего 0 комментариев