«Ласточкино гнездо»

Перед телевизором сидит пожилая женщина в крестьянском платочке — хозяйка дома, тетя Маша. Ее окружили соседки, зашедшие к подруге посмотреть фильм.

На экране — бал в царском дворце.

Гремит оркестр. Огни свечей играют, переливаясь и сверкая в хрустальных кристаллах тяжелых люстр. По паркету огромного зала, мимо мраморных колонн, проносятся в лихой мазурке усачи в гусарских ментиках, в тугих лосинах на ляжках, дамы с пышными прическами, в бриллиантах и бархате, с обнаженными плечами в глубоких декольте.

Красотки в парах с усачами мелькают одна за другой.

Первая соседка (вскрикивает, словно окликая красотку с экрана). Лидка!

Тетя Маша (мотает головой). Нет, не Лидка.

А пары на экране, одна за другой, все кружатся и кружатся, и когда совсем близко покажется хорошенькое женское личико, бабы, в который уже раз, начинают гадать.

Вторая соседка. Лидка!

Третья соседка. Наша Лидка!

Тетя Маша (авторитетно вынося свое суждение). Нет, не Лидка. Наша Лидка получше будет.

Женщины щелкают подсолнечные семечки и застывают с шелухой на губах с появлением каждого нового женского лица. Они впиваются взглядами в телевизор, как малые дети, нетерпеливо ожидающие сюрприза. И ожидание их вознаграждается.

На короткий миг на экране появилось прелестное девичье личико, сверкнуло в улыбке жемчужными зубами. Надо лбом у красавицы заиграла всеми цветами радуги роскошная диадема из бриллиантов.

Женщины (в несколько голосов).

— Лидка!

— Наша Лидка!

Тетя Маша(сгребла ладонью с губ семенную шелуху и авторитетно подтвердила). Она! Красавица наша.

А Лида, в диадеме, игриво тряхнув локонами, уже унеслась вглубь дворцового зала, и, как бы прощаясь с ней, гудок поезда, далекий и унылый, перекрыл гром духового оркестра.

На станции стоит пригородный поезд и из его переполненных вагонов, как паста из тюбиков, выдавливается в распахнувшиеся двери спрессованная толпа пассажиров.

Недавно прошел дождь — платформа и деревянная лестница мокрые, с деревьев на головы падают капли, на земле — большие лужи, порой во всю ширину улицы, и в них раздольно наслаждаются утки.