«Совещание куста»

Юрий Пупынин

Совещание куста

Родя ехал на инспектирование. Так сказать, велика честь. Не подумайте, что тут было какое-нибудь ревизорство, - этим здесь и не пахло. Просто один раз в четверть учителя нескольких близлежащих сельских школ собирались в какой-нибудь одной из них на проверку. Как обстоят дела с уровнем преподавания, насколько грамотно пишутся диктанты, знают ли предмет ученики. А то спросишь, что такое деепричастие, а он ни бе ни ме. Да еще смотрит с обидой, словно ему задали вопрос, на который и ответа-то быть не может.

Близость школ между собою определялась просто. Берем карту, ищем райцентр, например, Красногорск. От Красногорска в разные стороны побежали дороги, штук семь или восемь. От каждой дороги отходят дорожки помельче и упираются в деревеньки: Михайловку, Кротовку, Долгие Броды. На севере где-то есть деревня с названием Мгла. Отдельно взятая такая дорога вместе со всеми ответвлениями и прикрепленными на их концах населенными пунктами называется кустом. А что? Получается даже художественно. Особенно когда фиксируется в документах районо. Совещание куста.

Блеснула узкая река Нера, в которой водился хариус. Хариус недолюбливает мало-мальски грязных вод, и поэтому его наличие можно признать некой маркой, а сами такие речушки марочными. Тем более что их не так уж и много.

У Роди почти все было хорошо. Он закончил самарский пединститут, пройдя, как говорится, неплохую педагогическую школу. Преподаватели поговаривали об аспирантуре. Но Родион решил, пока молодой, попробовать черного учительского хлеба. Он отправился в Сибирь, в роскошный Красногорский район с первосортной тайгой и марочными реками. В деревню с глубокими колодцами и деревянным школьным зданием в виде буквы "Г".

Только один у Роди был недостаток: в его голове не умещалась действительность. То ли голова оказалась маловата, то ли действительность неправильно им понима-лась, - он еще не решил. Оба варианта были достаточно неприятны. Но факт остается фактом: действительность, наша мать, так сказать, и кормилица, порою казалась ему настолько чуждой и отталкивающей, что он просто мычал от головной боли, пытаясь ее внутри себя приспособить.