Тех, кому посчастливилось привлечь внимание к своей особе пестрым и крикливым летом, с наступлением более строгого сезона начинают посещать нехорошие опасения.
Погода располагала к риску и жестокости, сулила аскетичную безнаказанность. О ней можно было бы сказать словами Азизяна, потому, что никто не скажет лучше: "Осень настала,
лето пердеть перестало..."
Из подъезда, освещенного лампочкой, не тронутой суеверными хулиганами вышел во внешние сумерки высокий подросток. Он был одет в румынский плащ цвета какао. В его походке, в том, как он дрыгал при ходьбе коленками было нечто музыкально-гротескное. В руке у него было мусорное ведро - он направлялся к помойке.
"Мертвоглядов, - отметил он, искоса приглядываясь, - Так... и Кунц".
Кунц... Какова причина... Почему Кунц, но не этот, дворовой, а одноклассник, позавчера у протезного Трифонова... Шел урок черчения, Гарриман сидел параллельно Кунцу и Тыкве, за предпоследней партой и показывал Ане Малкут, по прозвищу, естественно, Малкина старый, потрепанный выпуск немецкого журнальчика "Рор".
По мере того, как в иллюстрациях наводили шмон, цена издания падала, и Гарри в конце концов срубил его у Толи Седовца, кажется за пятеру. Там были девочки - Тамара, Роза, Рая, точнее - Марша Хант, Мэри Хопкин и стриженая под мальчика Тара Кинг. Давно сгинуло кому-то под стекло цветное, на две страницы фото - битлзы, как те "усатые грузины, что ждут давным-давно" сидят в комнате, и видно, что смеются над новейшей протеже Маккартни рыжеволосой Мэри Хопкин. Большая статья "Der agressive rock" - три образчика: самая громкая группа Blue cheer, самая радикальная Dave Peel & The Lower eastside, и самая свирепая МС 5. Герой репортажа в цвете был похожий на чурку Питер Сарстэд, автор шлягеров "Я - собор" и "Моя обезьянка - джанки". Календарь-биография "нежного садовника любви" (так его окрестил Жак Брель) Адамо. Страничка, посвященная группе Steppenwolf. Европейская психоакустика в лице Krokodil, цыганский хард-рок на три рыла, детище братьев Гурвиц, группа Gun. Остальное успели повыдергивать те, в чьих руках журнальчик успел побывать до того, как попал в портфель Толи Седовца, который симпатизирует Азизяну, хотя они вместе и не лежали. Навели шмон, а когда-то это был толстый и сочный, как бифштекс с кровью номер. Обложка еще сверкала, когда Вовка Фирер впервые вынимал его из газеты с памфлетом "Путь предательства". Про Солженицына.
Комментарии к книге «Dracula A D 1972», Георгий Осипов
Всего 0 комментариев