«Метро»

Алексей Олейников

Метро

..Play..

Он ненавидел метро.

Это подземелье, пожирающее каждое утро тысячи людей и целый день протаскивающее их по своим громыхающим железным кишкам, а к вечеру исторгающее бледную полупереваренную массу обратно, на улицы и площади пропитанного равнодушием города.

Он ненавидел бесцветные зимы этого города, солью и песком скрипящие на зубах и жидкой едкой грязью облепляющие ноги.

Он ненавидел его лето, истекающее потом и вонючей гарью сотен машин, жидким асфальтом пристающее к подошвам и тяжким молотом крови громыхающее в висках.

Он ненавидел его осень, что серым вздохом стискивает еще способные дышать души и роняет алые листья небесной красоты на грязные тротуары.

И еще он ненавидел весну.

Все месяцы, дни, часы и секунды этого города были взвешены им, измерены и испытаны.

И все они, без остатка, вместили его ненависть.

Да еще и осталось.

Для себя.

Он разбил все зеркала дома, потому что больше не мог больше глядеть в глаза, два черных дула зрачков, безошибочно выцеливающих еще способные что-то чувствовать обрывки души. И кривящийся в вечной, всепонимающей, такой невыносимо правдивой усмешке, рот.

Он разбил вдребезги свои отражения, тщательно вымел и выбросил все, до единого, осколки.

Потому что он был свечой, пылающим лепестком, лихорадочно мечущимся на ветру, и тонкой струйкой дыма, истаивающей в прозрачной стеклянной пустоте. И когда ветер усиливался до урагана, его одолевало одно искушение. Такой простой и понятный выход Объяснение всего и покой. Ему мучительно хотелось взять льдистый отточенный смычок и сыграть на венах багрово-алую симфонию последней боли.

Действительно - последней.

А потом - тишина.

Но это было бы слишком просто.

Унизительно просто. Прошмыгнуть в черных ход, показав нос чересчур жестокой жизни.

Нет.

Порой, глядя в тусклую тьму ночей, он чувствовал, как внутри неуклюже ворочается кто-то огромный, древний, как страх, свивая черное стылое тело в тугие кольца.

Трогает сердце холодной склизкой лапой и с вялым удивлением бормочет себе под нос:"

Как, ты еще жив?"

И он зажмуривался до рези в веках, чтобы случайно не встретиться с ним взглядом в мутных оконных стеклах.

Хотя и сам иногда изумлялся: "

Почему?"

А потом понял.

Ненависть.