«Будда из пригорода»

Зовут меня Карим Эмир, и я англичанин по происхождению и по крови. Почти. Зачастую меня принимают за англичанина нового типа, эдакий забавный гибрид двух древних культур. Но мне плевать, я англичанин, хоть и не горжусь этим, англичанин с окраины Южного Лондона, и путь держу в неизвестность. Может быть, именно смесь континентов и темпераментов, всех этих «там» и «здесь», общности и отчуждения лишает меня покоя и погружает в тоску. А может, это окраина так влияет. Впрочем, к чему копаться в себе и отыскивать причины. Достаточно сказать, что я ввязывался во все неприятности, приобщался к любому виду движения и действия, тянулся к любым сексуальным развлечениям, потому что жизнь в нашей семье протекала уныло, медлительно и однообразно. Если честно, это ужасно меня угнетало, и я готов был натворить что угодно.

И вдруг все изменилось. С утра жизнь катилась по одной колее, а вечером — раз — и свернула на другую, новую. Мне было тогда семнадцать.

В тот день отец вернулся с работы запыхавшись, а привычного мрачного выражения у него на лице как ни бывало. Это означало, что настроение у него было отменное — по его, конечно, меркам. В том, как он швырнул портфель, хлопнув дверью, как перекинул плащ через перила лестницы, чувствовалось скрытое ликование победителя. Он сгреб пробегавшего мимо Али, моего младшего брата, и поцеловал, он и меня чмокнул, и маму, причем с такой страстью, будто мы чудом уцелели после землетрясения. Обычно он ограничивался тем, что протягивал маме промасленный пакет с ужином: кебабы и чапати[1], завернутые в расползающуюся бумагу. Потом, вместо того, чтобы завалиться в кресло перед телевизором смотреть новости в ожидании пока мама поставит перед ним разогретую еду, он ринулся прямиком в свою спальню рядом с гостиной и резво скинул всю одежду, кроме майки и трусов.

— Тащи розовое полотенце, — бросил он мне.

Я притащил. Папа расстелил его на полу и рухнул на колени. Первой моей мыслью было: неужто его вдруг обуяло религиозное рвение? Но нет, поставив руки на полотенце рядом с головой, он рывком поднял в воздух ноги.

— Нужно подготовиться, — сдавленно просипел он.