«Грёзы о сне и яви»

Его можно ждать завтра, пожалуй, даже сегодня вечером или ночью. И все уже готово. Подвенечное платье из тончайшей белой ткани, такое воздушное, что, кажется, тебя обвевает прохладный ветерок. И фата – не купленная в магазине, а извлеченная на свет божий из старинного ларца, обитого изнутри розовой материей, от которой исходит незнакомый аромат.

Не хватает лишь свадебного венка. Он должен быть из ярко-красных живых цветов.

– Гвюдрун, милая, не трогай руками, – сказала мама. – Запачкается.

– Ах, мама.

Все готово. Их квартирка, однокомнатная. Разве этого мало? Комната солнечная, светлая, диван, шкаф, стол и единственный стул – чего еще надо? Но маме хотелось два стула. Одна постель, одна подушка, один, одна, одно…

Как сделать, чтобы этот день наконец прошел? Он будет тянуться дольше, чем весь этот год – с тех пор как она простилась с ним.

Ей не хотелось ни читать, ни играть знакомые вещи. Все должно быть новым, таким, чего еще не касалась рука человека, на что никто еще не бросал взгляда.

И говорить ей ни с кем не хотелось. Ведь для других происходящее вполне буднично. Никто не может понять, что у нее все необычно. Ее любовь и счастье – нечто исключительное.

– Не жди чудес, ты же не ребенок, – говорила мама. – Ты не знаешь жизни.

Гвюдрун улыбалась. Вот мама-то и не знает жизни, не знает, как это прекрасно, когда от легкого прикосновения любящей руки тебя охватывает невыразимое блаженство.

Гвюдрун тихонько вышла из дома. Ей необходимо уйти от людей, выбраться подальше за город, чтобы как-то заполнить это невыносимое ожидание.

Нет смысла справляться о его корабле. Что можно с уверенностью сказать в такие ужасные времена? Сегодня утром в управлении пароходства служащие едва сдерживали раздражение. Им, разумеется, не дают ни минуты покоя. А стоять на берегу и без конца вглядываться в море она тоже не может. Тогда день вообще никогда не кончится.

Мать сидела у окна и смотрела ей вслед.

Ах, мама.