«Бродяга»

Товарищ, мы едем далёко,

Подальше от нашей земли...

На Руси, по верному и в высшей степени трогательному замечанию А. И. Солженицына, «были мастеровые с ремешками в волосах, сеятели с бородой по пояс, крестьяне на тройках, лихие казаки, вольные бродяги...»

«Никого! Никого их нет!» – сокрушается Солженицын. И это правда: перевелись бородатые сеятели, исчезли тройки. И только насчёт бродяг, думается, неправ был известный писатель. Неистребима и неисчислима «Русь бродячая»! И не зарастают под ногами бродяг дорожки «от моря до моря, до Киева-города».

Мастеровые, крестьяне и прочие достойные люди обитали, без всякого сомнения, и в других землях. У нас же они имели свой особенный колорит, отличавший их от родственных иноземных сословий. Не отказывая американцам или французам в силе икроножных мышц или неприхотливости желудков, дерзнём предположить, что бродяжничество на Руси явление не социального, но психологического порядка. То, что называется национальная черта. Чтобы объяснить это, не нужно быть докой психоанализа. Многое само обращает на себя внимание.

Что побуждает к бродяжничеству? Скука? Бунт? Безделье? Впрочем, едва ли одно исключает другое. Бездельник чаще других скучает. Скучающий бездельник вперёд других бунтует.