«Прелестные лилипуты»

Курт Воннегут Прелестные лилипуты

Стоял жаркий солнечный июльский день. Лоуэлл Свифт чувствовал, как он навсегда очищается от всех микробов и грехов. Он возвращался домой с работы на автобусе. Он работал продавцом линолеума в универмаге. Это была семнадцатая годовщина его свадьбы с Мадлен. У нее была машина, настоящая собственная машина. В руках он держал красные розы в длинной зеленой обертке.

Автобус был набит битком, но ни одна женщина не стояла, и совесть Лоуэлле была чиста. Он сел обратно на свое место, начал рассеяно хрустеть пальцами и думать про свою жену.

Он был высоким, прямым мужчиной с жидкими песчаными усами и желанием стать британским полковником. Казалось, что это желание возникло исключительно из-за формы полковников. Он выглядел изысканно и решительно. Но у него были глаза тоскливого нищего, потерянного, озабоченного, смирившегося. Он был умен и здоров, но слишком хорош для главы семьи или ее кормильца.

Мадлен однажды описала его как человека, который плывет строго по течению, улыбается и постоянно повторяет: «извините меня», «только после вас», «нет, спасибо».

Мадлен была агентом по недвижимости и зарабатывала в несколько раз больше денег, чем Лоуэлл. Иногда она над ним подшучивала. А он в ответ только слабо улыбался и говорил, что у него никогда не было врагов и что, в конце концов, бог сделал его, также как и Мадлен, вероятно, с виду добрым малым.

Мадлен была красивой женщиной, и Лоуэлл никогда больше никого не любил. Без нее он бы умер. Временами, когда он возвращался домой на автобусе, он чувствовал уныние и бесплодность. Он уставал и боялся, что Мадлен бросит его, и не обвинял ее в этом.

Однако, сегодня был не такой день. Он чувствовал себя чудесно. Это был день годовщины его свадьбы, день, приправленный тайной. Лоуэлл чувствовал, что эта тайна не была зловещей, но он не понимал, как попал в такое приключение. Для него и Мадлен это были щекотливые размышления. Пока он ждал автобус, кто-то бросил ему под ноги нож для бумаги.

Он подумал, что нож вылетел из проезжавшей машины или из одного из офисов, расположенных неподалеку. Он не видел его, пока нож не загремел по тротуару перед острыми носами его черных ботинок. Он быстро огляделся, но не заметил, кто его бросил; осторожно его поднял и обнаружил, что нож был теплый и очень легкий. Он был сделан из голубой стали, овальный в поперечнике и современного дизайна. Это был кусок металла, будто полый, остро заточенный с одного конца и тупой с другого, с маленьким, похожим на жемчужину камнем посередине, который обозначал конец рукоятки.

Лоуэлл сразу понял, что это нож для бумаги, потому что он постоянно замечал нечто похожее в витрине магазина ножей, мимо которого он проходил каждый день, по дороге от автобусной остановки и обратно. Он попытался определить владельца ножа, внимательно посмотрел на машины и окна вокруг, но никто не претендовал на нож. И Лоуэлл положил его в карман.

Он посмотрел в окно автобуса и увидел, что едет по тихому бульвару, засаженному вязами, где он жил с Мадлен. Дома на противоположной стороне хоть и стали дорогими апартаментами, но снаружи оставались пышными особняками. Если бы не заработок Мадлен, они не смогли бы жить в подобном месте.

Следующая остановка, где стоял белый дом в колониальном стиле, была его. Он дернул шнур, чтобы остановить автобус. Мадлен, должно быть, смотрит с третьего этажа, когда подъедет автобус. Раньше их квартира была бальным залом. Он волновался, как влюбленный старшеклассник, и искал ее лицо в ярко-зеленом плюще, который рос вокруг крыши. Мадлен не было видно, и он с радостью подумал, что она готовит праздничные коктейли.

На зеркале в прихожей висела записка:

«Лоуэлл, до ужина я занята с клиентом, который интересуется домом Финлеттера. Скрести пальцы.

Лоуэлл тоскливо улыбнулся, положил розы на стол и скрестил пальцы.

В неубранной квартире было тихо. Мадлен уходила в спешке. Лоуэлл поднял вечернюю газету, листы которой Мадлен раскидала по полу вместе с клеевым карандашом, блокнотом и клочками бумаги, которые Мадлен оставила нетронутыми. Эти заметки не имели никакого отношения к недвижимости.

В кармане Лоуэлла послышался легкий треск, похожий на легкий поцелуй или звук вакуумной упаковки открываемой банки кофе.

Лоуэлл залез в карман и достал нож для бумаги. Маленький камень вывалился из него и оставил круглое отверстие.

Лоуэлл положил нож на диван перед собой и поискал камушек в кармане. Он нашел его и с удивлением обнаружил, что это никакая не жемчужина, а всего лишь кусок пластика.

Когда он снова посмотрел на нож, его передернуло от отвращения. Черная букашка, размером с четверть дюйма, вылезала из отверстия. Потом еще одна и еще. Всего шесть букашек собрались вместе в ямке, которая осталась от локтя Лоуэлла на подушке. Букашки были медлительными и неуклюжими, словно они были потрясены и ошеломлены. Казалось, что сейчас они уснут в своем маленьком убежище.

Лоуэлл взял журнал со столика, скрутил его и приготовился прибить противных мелких тварей, пока они не успели отложить яйца и расплодиться в квартире Мадлен.

И тут он увидел, что эти букашки были тремя мужчинами и тремя женщинами, отлично сложенными, только маленькими и одетыми в блестящие черные комбинезоны.

На столе в прихожей лежал список телефонов, составленный Мадлен: номер ее офиса, ее начальника Бада Стеффорда, ее адвоката, брокера, врача, стоматолога, парикмахера, полиции, пожарных и универмага, где работал Лоуэлл.

Лоуэлл пробежался по списку раз десять. Он пытался понять, кому в таких случаях надо звонить и рассказывать о пришествии шести маленьких человечков высотой с четверть дюйма.

Сейчас ему очень не хватало Мадлен.

Для пробы он набрал номер полиции.

— Семнадцатый участок. Офицер Кехун у аппарата.

Голос был грубым, и Лоуэлл ужаснулся, представив Кехуна, жирного, неповоротливого и неуклюжего, с местом для пятидесяти лилипутов в каждом патроннике своего служебного пистолета.

Лоуэлл положил трубку, не сказав ни слова Кехуну. Кехун был не тем человеком.

Весь мир вдруг представился Лоуэллу нелепо большим и грубым. Он достал толстый телефонный справочник и открыл страницу «Правительство Соединенных Штатов»: Министерство Сельского Хозяйства, Министерство Юстиции, Министерство Финансов – все они звучали как страшные великаны. Лоуэлл беспомощно закрыл книгу.

Когда же вернется Мадлен, думал он.

Лоуэлл с беспокойством посмотрел на диван и увидел лилипутов, которые после получасового оцепенения начали шевелится и стали обследовать гладкую лиловую поверхность и флору подушки дивана. Они шустро забрались на стеклянный колпак, который Лоуэлл снял со старинных часов Мадлен и поставил рядом с лилипутами.

— Храбрые, храбрые чертенята, — зачарованно сказал Лоуэлл.

Он удивлялся своему спокойствию и благоразумности. Он не паниковал, не убил их и не звал на помощь. У многих людей нашлось бы достаточно воображения, чтобы представить, что лилипуты, на самом деле, — исследователи с другой планеты, а нож — не что иное как космический корабль?

— Думаю, вы выбрали правильного человека, — пробормотал он, — но я не знаю, что с вами делать. Если про вас сказать хоть слово, вас убьют. – Он представил себе панику и толпы, которые соберутся у его квартиры.

Лоуэлл на цыпочках прошел по ковру к кровати, чтобы посмотреть на лилипутов. Он услышал стук из стеклянного колпака. Один из лилипутов бегал кругами и с помощью какого-то инструмента искал выход. Остальные сосредоточились на табаке, который один из них достал из-под подушки.

Лоуэлл поднял колпак.

— Эй, привет, — тихо поздоровался он.

Лилипуты закричали и начали карабкаться в щель между подушкой и кроватью. Их голоса походили на высокие ноты музыкальной шкатулки.

— Нет, нет, нет, нет. Не бойтесь, лилипуты, — Лоуэлл протянул кончик пальца, чтобы остановить одну женщину. К его ужасу между его пальцем и ней проскочила искра и свалила женщину с ног, превратив в маленькую кучку размером с семечко вьюнка.

Остальные спрятались за подушку.

— Господи, что я наделал? Что я наделал? – горько воскликнул Лоуэлл.

Он побежал за увеличительным стеклом, которое лежало на столе у Мадлен, и начал разглядывать крошечное неподвижное тело женщины.

— Бедняжка, бедняжка, — бормотал он.

Он еще больше расстроился, когда увидел, насколько прекрасной была эта женщина. Он была немного похожа на девушку, которую он знал перед тем, как встретил Мадлен.

Ее веки задрожал и открылись.

— Слава богу, — воскликнул Лоуэлл.

Она в страхе посмотрела на него.

— Хорошо, так-то лучше. Я ваш друг. Я не хочу калечить вас. Видит бог, не хочу. – Он улыбнулся и потер руки. – Вы приглашаетесь на земной ужин. Что вы предпочитаете? Что едят лилипуты, а? Я поищу что-нибудь.

Он пошел на кухню, где на столешнице была свалена грязная посуда и столовое серебро. Он усмехнулся, когда поставил на поднос бутылки, банки и коробки. Сейчас они казались огромными, буквально, горы еды.

Насвистывая веселую мелодию, Лоуэлл принес поднос в спальню и поставил на журнальный столик. Женщины, которую он напугал, больше не было на кровати.

— Ну, и куда же ты делась? Я знаю, где я тебя найду, когда все приготовлю. Да это целый банкет для королей и королев, не меньше.

Кончиком пальца он сделал круг из кусочков арахисового масла, майонеза, маргарина, рубленной ветчины, сливочного сыра, кетчупа, печеночного паштета, виноградного джема и сахара. Внутри этого круга он капнул молоко, пиво, воду и апельсиновый сок.

Он поднял подушку.

— Давайте, налетайте, а то я выброшу это на лужайку. И где же ты, красавица? Я тебя найду.

В углу кровати на месте подушки лежали две монеты в десять и двадцать пять центов, бумажные спички, кольцо от сигары, какие курил начальник Мадлен.

— Вот вы где, — сказал Лоуэлл.

Несколько пар крохотных ног торчали из кучи мусора.

Лоуэлл поднял монеты, и лилипуты сбились в кучу и задрожали. Он протянул им руку ладонью вверх.

— Давайте, залезайте уже. У меня сюрприз для вас.

Они не сдвинулись с места, и Лоуэллу пришлось перенести их на ладонь с помощью кончика карандаша. Он перенес их по воздуху и поставил на край тарелки, как тминные зерна.

— Вот вам самый большой шведский стол в истории.

Все куски на тарелке были больше, чем сами гости.

Через несколько минут лилипуты набрались достаточно смелости, чтобы начать исследовать новое место. Вскоре воздух вокруг тарелки наполнился радостными криками, лилипуты наткнулись на молочные реки.

Лоуэлл через лупу с радостью следил за их чавкающими губами и благодарными глазками.

— Попробуйте пиво. Вы пробовали пиво?

Теперь, когда он говорил, лилипуты не кричали, а внимательно слушали, пытаясь понять, о чем идет речь.

Лоуэлл показал на янтарные капли, и все шестеро послушно попробовали пиво. Они попытались выглядеть признательно, но не смогли скрыть отвращения.

— Надо привыкнуть. Вы научитесь, вы...

Он не закончил предложение. К дому подъехала машина, и посреди летнего вечера послышался голос Мадлен.

Лоуэлл увидел, как его жена целует своего начальника. Когда он отвернулся от окна, лилипуты стояли на коленях лицом к нему и пели что-то приятное.

— Эй, — просиял Лоуэлл, — что это такое? Не надо меня благодарить, не за что. Посмотрите, я всего лишь обычный парень. Я мусор на этой планете. Не надо думать, что я... — он засмеялся от абсурдности свой мысли.

Пение усилилось. Лилипуты разгорячились, умоляли и поклонялись ему.

— Послушайте, — сказал Лоуэлл, услышав на лестнице шаги Мадлен, — вы должны спрятаться, пока я не пойму, что с вами дальше делать.

Он быстро посмотрел по сторонам и увидел нож, космический корабль. Он положил его на тарелку и опять подтолкнул лилипутов карандашом.

— Давайте, спрячьтесь здесь ненадолго.

Они исчезли в отверстии, и Лоуэлл в последнюю секунду успел заткнуть его жемчужиной.

— Привет, — весело сказал Мадлен и посмотрела на тарелку. – Развлекаешься?

— Немного. Как ты?

— Выглядит так, как будто здесь были мыши.

— Я один, как и все.

— Прости меня за годовщину, Лоуэлл, — она покраснела.

— Все в порядке.

— Я вспомнила про нее только по дороге домой, несколько минут назад. На меня как будто кирпичи попадали.

— Гораздо важнее твоя сделка, ты ее закрыла?

— Да, закрыла, – беспокойно сказала Мадлен. — Какая прелесть, — с трудом выдавила она улыбку, когда заметила розы.

— Я тоже так думаю.

— А это твой новый нож?

— Это? Да, нашел по дороге домой.

— Он нам нужен?

— Мне он понравился. Понимаешь?

— Нет, не совсем, — она с трудом на него посмотрела. — Ты видел нас?

— Кого?

— Ты видел, как я целовала сейчас Бада на улице?

— Да. Но я не думал, что ты расстроена.

— Он предложил мне выйти за него, Лоуэлл.

— Да? И что ты ему ответила?

— Я согласилась.

— Неужели это так просто?

— Я люблю его, Лоуэлл. Я хочу выйти за него. Ты не будешь резать вены этим ножом?

— Извини, я даже не подумал об этом.

— Правда? – кротко сказала она после долгой паузы.

— Я думаю, все, что должно было быть сказано, уже сказано.

— Лоуэлл, я страшно извиняюсь...

— Передо мной? Невероятно! Что я слышу, — он медленно подошел к ней и обнял ее. — Но чтобы к этому привыкнуть понадобится время, Мадлен. Поцелуй? Прощальный поцелуй, Мадлен?

— Лоуэлл, пожалуйста, — она отвернулась и попыталась аккуратно его отодвинуть.

Он сжал ее сильнее.

— Лоуэлл, нет. Давай закончим на этом. Ты делаешь мне больно. Пожалуйста! – она ударила его в грудь и отбежала. — Я не могу! – громко закричала она.

Космический корабль в руке Лоуэлла загудел и нагрелся. Он задрожал и выстрелил прямо в сердце Мадлен.

Лоуэллу не надо было искать номер полиции — он был в списке Мадлен.

— Семнадцатый участок. Офицер Кехун слушает.

— Офицер, я хочу сообщить о происшествии, о смерти, — сказал Лоуэлл.

— Убийство?

— Я не знаю, как вы это назовете. Это требует некоторых пояснений.

Когда приехала полиция, Лоуэлл спокойно рассказал, что произошло с того момента, как он нашел космический корабль, и до конца.

— В любом случае, это моя вина, — сказал он. – Лилипуты подумали, что я – Бог.