«Красный бантик»

На следующий вечер я нашел там, где это случилось, ее красный бантик.

Я принес его домой, бросил на стол, повторяя: боже мой, боже.

— Давай посмотрим на него вместе, ты и я, — сказал дядя Мэтт. — Ведь мы никогда этого не забудем, правда?

Конечно, первым делом надо было найти собак. Выяснилось, что они спрятались позади… ну, позади того места, куда ходят маленькие дети, площадки с пластиковыми шарами в клетках, где они празднуют дни рождения и разное такое, — собаки спрятались в куче веток, сваленных там жителями нашего Города.

Тогда мы подожгли эту кучу, а потом застрелили трех, когда они оттуда выбежали.

Но миссис Пирсон, которая видела всю стаю, сказала, что их было четыре, четыре собаки, и на следующий вечер мы обнаружили, что четвертая добралась до Маллинс-Ран и укусила Эллиотову собаку Сэди и того белого пса, Маскерду, который жил у Ивэна и Милли Бейтсов по соседству.

Джим Эллиот сказал, что покончит с Сэди сам, и взял у меня ружье, и сделал то, что обещал, а потом посмотрел мне прямо в глаза и сказал, что очень нам сочувствует, но Ивэн Бейтс сказал, что сам не справится — может, я? Хотя потом он по крайней мере вывел Маскерду на это поле, где они устраивают барбекю и разные другие мероприятия, легонько и печально подталкивая его ногой (совсем мягко, Ивэн ведь вообще добрый малый), когда он упирался, говоря: ну чего ты, Маскер! — а потом собрался с духом и сказал мне: «Ладно, давайте», и я это сделал, а после он сказал, что очень нам сочувствует.

Около полуночи мы отыскали четвертую — она грызла себя на заднем дворе у Борна, и Борн вышел и подержал фонарь, пока мы с ней расправлялись, и помог нам положить ее в тачку рядом с Сэди и Маскерду, потому что у нас был план — доктор Винсент сказал, что так лучше всего, — сжечь тех, кого мы нашли, чтобы ни одно другое животное не смогло… ну, знаете, они же питаются иногда падалью… словом, доктор Винсент сказал, лучше их сжечь.

Когда мы погрузили четвертую в тачку, мой Джейсон сказал:

— Мистер Борн, а как насчет Куки?

— Да нет, быть не может, — сказал Борн.

Как многие старики, он был очень привязан к своей собаке — у него ведь, можно сказать, и в жизни-то больше почти ничего не осталось — и даже называл ее не иначе как подружка, например: ну что, прогуляемся, подружка?

— Но она же у вас обычно дома не сидит? — спросил я.