«Придурок»

Эта досадная история произошла ровно двадцать пять лет назад. Но… всё по порядку.

Иван Силыч Цыпушкин — славный 40-летний дядька с приплюснутой головой и грустными глазами, работал начальником механического цеха на кожзаводе. Начальник, как начальник, не лучше и не хуже остальных: в меру строгий, в меру сердечный — не раз спасал цеховых штрафников от увольнения.

— Путёвка горит! Выручай! — кинулся однажды в ноги Цыпушкину профорг. — «Лесной Уют» называется. Отдохнёшь, подлечишься! Санаторий маленький, но хвалят.

Да, были такие благословенные времена, когда упрашивали отдохнуть за счёт государства. Хороши были эти времена или плохи — речь не о том.

Долго не раздумывая, начальник собрался и отбыл к месту лечебного отдыха.

Он вошёл в просторный кабинет главного врача. За столом восседала брюнетистая особа в малиновой кофте с глубоко расстёгнутым воротом и что-то писала, закусывая шоколадной конфетой. Увидев пациента, дама перестала писать, с хрустом скомкала фантик. Молча кивнула на свободный стул.

«Гусыня… надутая» — отметил про себя Цыпушкин.

«Гусыня» лениво пролистала санаторную карту: «Та-ак… нервишки, говоришь? Гастрит… простатит…» — низким голосом пропела она.

Цыпушкин удивился: заведующая по-свойски обращалась на «ты». Иван Силыч конфузливо кашлянул: «Да, целый букет…».

— Букет… букет, — согласилась главврачиха. — Дерьмо твоё дело… начальник, дерьмо. — Она шлёпнула по бумагам сдобной ладошкой, резко встала:

— Ну что, — женщина окатила болезного оценивающим взглядом. Не мигая, откровенно засверлила глазами. Цыпушкин врос в сиденье.

— Плохо твоё дело, — повторила врачиха, — но! не смертельно!

«Гусыня», обойдя стол, приблизилась так, что было слышно её дыхание. Иван Силыч приподнялся было, но, уткнувшись носом в тёткину пружинистую грудь, враз пропотел и ляпнулся на стул снова. Кепка его слетела на колени.

— А чего мы покраснели? — врачиха по-матерински потрепала Цыпушкинское вислое ухо. — Подлечим твою… простатку! — интимно прогундосила она. — Подле-ечим… Да, меня, меж прочим, Валерией Андревной величают! А счас… — дама улыбнулась мелкими зубами, — счас ступай в палату, устраивайся!

Заведующая, оставляя вкусный аромат косметики, хлопнула дверью.