«Четвертая Вологда»

«Вы будете гордостью России…»

Последнее десятилетие называют эпохой запоздалых литературных открытий — с горькой иронией, подобно «позднему реабилитансу» 60-х годов. Для Варлама Тихоновича Шаламова этот второй, посмертный выход к читателю оказался едва ли намного счастливее, чем первый. Шок от публикации «Колымских рассказов» был силен, но, пожалуй, слишком краток, молниеносен, чтобы чему-то научить наше больное общество, охваченное политической лихорадкой. Наследию Шаламова выпадает печальная участь переходного времени: поверхностное прочтение, спешные выводы и… зачисление в обойму, по разряду (разумеется, «лагерной темы», имеющей теперь, как многие, увы, считают, лишь историческую ценность).

Между тем нет писателя, более современного, чем он — угрюмый отшельник, отлученный — и отлучивший себя — от всех благ и почестей мира. Равно, как нет писателя в XX веке, который бы имел столь же неоспоримое право занять место в одном ряду с бессмертными именами Данте и Достоевского…

Речь не только об уникальном шаламовском опыте «сошествия во ад» — опыте, превысившем все пределы человеческих страданий и неслыханном для художника в истории цивилизации (20 лет в лагерях на Севере, из них 10 лет «общих работ» в забоях Колымы — это не тюрьма Сократа, не понтийская ссылка Овидия, не даурская опала Аввакума и даже — далеко — не «мертвый дом» Достоевского). В конечном счете для искусства, для памяти человечества важнее всего — переплавка, чеканка какого бы то ни было «сырья» в горниле собственной души: вечный вопрос таланта и нравственной самоотдачи. И здесь Шалимову мало найдется равных. Именно он реальнее чем кто-либо в новейшее время воплотил такую забытую категорию, как мощь духа художника. Эта мощь, рожденная великим гневом и устремленностью к высшей правде литературы — правде абсолютов, а не льгот — стоит за каждой его строкой. Оттого и «Колымские рассказы» воспринимаются не просто как обличение преступлений сталинского режима, а как прорыв в неизведанное, как новое слово о человеке — которого «пытаются превратить в нечеловека»