«Слуги в седлах»

Хейкки Окса собирается уходить.

На дворе май, время носить летние шапки.

Об этом вчера вечером толковала Кристина. Пора, мол, покупать летнюю шапку. Я попросил вынуть из нафталина старую. Кристина сначала ответила, что ее уже и в помине нет, что уборщица еще осенью кинула ее в мусорную корзину или отдала в Армию спасения — такую-то хорошую шапку, с которой связано столько воспоминаний, такой качественный товар!

Он надевает шапку, берет на руку плащ и открывает дверь.

— Кристина, я ухожу.

— Завтракать придешь? — доносится из приоткрытой двери. Это дверь ванной.

— У ребят новые чертежи, надо взглянуть.

Он закрывает дверь, бросает взгляд на лифт и начинает спускаться с четвертого этажа. Утро прохладное.

Чертовы кофелюбы, где они только деньги берут круглые сутки жарить кофе. Еще спасибо, что не с самой ночи. Пройдусь, пожалуй, по набережной до остановки.

Залив словно зеркало. У причала и вокруг него лодки — одни покрашены, другие только опрокинуты. Запах моря и запах лодок.

Это стихи, но чьи? Давно ли я, кажется, их учил? Да, да, того шведа.

Он сворачивает за угол и направляется к остановке. Справа вдоль улицы тянется сад. Мамы и няни ведут детей. Он останавливается поглядеть, как тащатся малыши.

Сюда, бывало, и Кайса с Пентти и Эсой приходили. Тогда не было прогулочных нянь и детей не держали на улице, как нынче, с утра до вечера. А выросли все-таки здоровыми.

Изжога. С чего бы это? Газеты последнее время шумят о том, что финны стали часто болеть сердечными болезнями.

Он минует сад, подходит к остановке и присоединяется к толпе, ожидающей трамвая. Отсюда, с горы, видны сад и море. Деревья покрылись листвой, газоны зазеленели. Вчера утром этого еще не было. А может быть, я не заметил. Весна в разгаре. Люди одеты по-весеннему, как я. Хорошо, что старая Эдла не выбросила в мусор эту шапку. Вон у молодых людей почти такие же. Видно, они опять в моде.

Подходит трамвай.

Ожидающие бросаются на штурм.