«Девственницы Вивальди»

Моему отцу Хэлу Трайтелу

«Во время реконструкции Пьеты, предпринятой в ходе подготовки к торжествам по случаю трехсотлетия Антонио Вивальди, Венецианское отделение международного фонда охраны памятников обнаружило обширную коллекцию документов, касающихся деятельности приюта. Этот разрозненный архив долгое время считался погибшим во времена наполеоновского нашествия 1797 г.»

Хотя я старалась придать этой книге наибольшую историческую достоверность, все же написана она как художественное произведение. Я позаимствовала у историков и мемуаристов некоторые отрывки бесед тех персонажей, кто жил в действительности, остальное же — плод моей фантазии.

В лето Господне 1709

«Милая матушка!

С тех самых пор, как я впервые обмакнула перо в чернильницу и вывела на бумаге первые буквы, я все воображала, что пишу тебе. Мысленно я уже не раз обращалась к тебе в посланиях, а ты их читала — и плакала. Они, словно мастерски исполненная прекрасная музыка, призывали тебя вернуться сюда и взять меня обратно.

Думаешь ли ты обо мне столько же, сколько я о тебе? Напомнили бы тебе мои глаза о той крошке, какой ты видела меня в последний раз?

Порой, поймав в темном окне свое отражение, я не сразу узнаю себя в облике молодой женщины, глядящей на меня из мрака. Как же удивилась бы ты, увидев во мне перемены, наложенные временем!

Ты оставила меня среди этих каменных стен, и я живу здесь, подобно чахлому растению, взращенному в комнате. Корни его неглубоки, и оно всякий раз поворачивается к свету, как только появляется возможность украсть у дня за окном хоть каплю солнца.

Я слышала, что дети часто походят на своих родителей. Я рассматриваю свои длинные пальцы и гадаю, такие ли руки у тебя. Похожа ли я на тебя в профиль? Может быть, и у тебя такие же темные глаза, вроде бы не подходящие к светлым волосам? Может быть, в них тоже проглядывает голод?

До сегодняшнего утра я не смела даже надеяться, что ты прочитаешь хотя бы одно из моих писем, что ты вообще жива. Впрочем, мое воображение так щедро на посулы…

Но сегодня все переменилось.