Все началось с того, что я ткнул немца. Ну, он мог быть и австрийцем — в конце-то концов, это ведь был Моцарт, — и на самом деле все началось не тогда, а на много лет раньше. Тем не менее всегда лучше указать точную дату, как по вашему?
Итак: четверг в ноябре, Ройал Фестивал-Холл, 7.30 вечера. Моцарт К595 с Андрасом Шиффом, а затем Шостакович 4. Помню, выходя из дома, я думал, что Шостакович создал несколько самых громких пассажей в истории музыки, и, уж конечно, расслышать что-нибудь под них невозможно. Но я забегаю вперед. 7.28 — зал полон, аудитория нормальная. Последние, не торопясь, входили в двери после предконцертного спонсорского возлияния внизу. Ну, вы знаете таких — а как будто уже половина восьмого, но давайте допьем до дна, отольемся, потом прошествуем вверх по лестнице и протиснемся по ногам десятка людей к нашим местам. Не торопись, приятель: босс не поскупился на бабки, и маэстро Хайтинк может и еще немножко подождать в зеленой комнате.
Австронемец — надо отдать ему должное — все-таки вошел в зал в 7.23. Низковатый, лысоватый, при очках, стоячем воротничке и красной бабочке. Ну, не совсем вечерний костюм, но, может быть, выходной прикид в тех местах, откуда он взялся. И очень самодовольный, подумал я: во многом потому, что он буксировал двух женщин, по одной с каждого бока. Всем им было около тридцати пяти, на мой взгляд, — достаточно взрослые, чтобы уметь себя вести. «Отличные места», — объявил он, когда они расселись прямо передо мной. J37, 38 и 39. Я сидел в кресле К37. И сразу настроился против него. Хвалит себя своим сопровождающим за билеты, которые купил. Но, конечно, он мог приобрести их через агентство и просто почувствовал облегчение, однако тон у него был не такой. И с какой собственно стати толковать сомнение в его пользу?
Комментарии к книге «Бдительность», Джулиан Патрик Барнс
Всего 0 комментариев