Больше всех я люблю Рамакришну. Даже больше Христа. Наверно, это звучит кощунственно для христианина с пятилетним стажем. Впрочем, вряд ли возможно сравнивать, измерять, взвешивать — там, где дело идет уже не о личностях с характерах, но о живом свете, посланном нам на подмогу с небес, живом свете, заключенном в теплую, уязвимую и такую тесную человеческую оболочку.
Просто — разговариваю с ним чаще, с лучезарным индусом. Вижу и слышу ей, отчетливей. Он — самый мой. Мы и родились с ним в один год, год огненной обезьяны.
Пожалуй, я думаю о нем почти столько же, как и о Марьям.
Подвижная, артистичная обезьяна. Раскованная, ласковая, божественная…
С Христом они братья. Здорово похожи друг на друга. Индийский брат, пожалуй, мягче и радостней. Оба говорят притчами. Моя любимая — о соляной кукле, решившей измерить глубину Океана и коснувшейся ножкой воды. Она исчезла, любознательная и отважная, растворилась, потеряла себя и уже не может поведать оставшимся о глубинах, о теплоте его, терпкости и пляске лазоревых и золотых бликов. А другие ее собратья, пришедшие следом на берег — куклы из камня, куклы из тряпок, — тоже входили в воду, увлеченные ее порывом, и, каменные, ничего не ощутив, возвращались на сушу, а тряпичные пропитывались до ниточки, но не теряли своей формы, не исчезали, оставались такими же туго сплетенными.
(А я, какая я кукла? Пожалуй, из тряпок, но очень плотных. Пропитываюсь, но чуть-чуть, не до самозабвения. Дурацкая кукла, надо сказать, совсем плохо сшитая, второпях.)
Если рядом кого-то били, пусть даже вола, на спине его взбухали рубцы. Он исцелял других, принимая на себя их карму, и от этого рано умер. От рака горла.
Всю жизнь поклонялся богине Кали, Божественной Матери. Довольно страшненькой, надо сказать: синелицей, многорукой, капризной. Он прозревал Мать во всех женщинах, даже в проститутках. Падал к их ногам в светлых слезах. «О Мать, ты здесь, в этом образе, на улице! В другом образе ты — Вселенная. Я приветствую тебя, о Мать, я приветствую тебя».
Самый человечный из Воплощенных.
«Пусть я буду осужден родиться еще и еще раз, даже в виде собаки, только бы я мог быть полезен хотя бы единой душе!»
Христос простит меня за то, что я думаю и говорю с Рамакришной чаще, чем с Ним. Он простит и поймет — он сам любит его с немыслимой силой.
Комментарии к книге «Полдень Брамы», Александра Юрьевна Созонова
Всего 0 комментариев