«Воронья Слобода, или как дружили Николай Иванович и Сергей Сергеевич»

ОТ АВТОРАРефлексия не только как сама мыследеятельность,но как форма движения мысли в когнитивном (всеобъемлющемпонимании Мира как целого) для любого человекамогут служить и философией, и наукой, и искусством.И если каждая из этих категорий оказывается вовласти собственной гордыни, полагая эклектикой все,что выходит за пределы самих категорий философии,науки, искусства, то это происходит, прежде всего, отлюдской слабости тех, кто служит философии, искусствуи науке, полагая нерушимость и вечность стен узаконенныхкатегорий. Но еще Шопенгауэр в своем когнитивномполете свел все в "Die Welt als Wille undVorstellung" к воле и представлению, хотя труд и мыследеятельностьболее весомые категории осознания человечеством самого себя.Вот почему над пылью театра мыследеятельностилюбых категорий старый портной Кабалы в искусстве неменее сведущ, чем русский поэт Некрасов не опознавшийгениальности поэзии Ф.Тютчева или критик Белинский,отдававший лавры прозы Э.Сю и походя клевавшийгений Бальзака. А ведь даже простая женщинаДенисьева (гражданская жена Ф.И.Тютчева), заглянув вдушу гениального поэта, ужасалась: "Мой неразвлекаемыйЛюдовик XIV"….Душа женщины эзотерична посвоей сущности.В этом смысле недаром русская религиозная философияв ментальном плане вовлекает в сферу триипостасностисофиологию как единое всемирное женскоеначало.Автор попытался показать, что и "Воронья слобода…"и срез рефлексии в поэзии Ф.И.Тютчева, и эзотеризм"Философского камня" ѕ,в сущности, гардероб театра поимени ѕ "ментальная рефлексия", пользуясь которым,осознаешь глубинные течения жизни как покоя, т.е.нирваны.Посвящается 100 –летию со дня рождения проф.Н.И.КобозеваВоронья Слобода, или как дружилиНиколай Иванович и Сергей Сергеевич“Пускай олимпийцы завистливым окомГлядят на борьбу непреклонных сердец…”Ф.И.ТютчевГлава перваяВороны, черные вороны, это Сергей Сергеевич виделсовершенно отчетливо, шагали по ровно подстриженнойпочти изумрудной лишь с небольшими проплешинамитраве. Они открывали свои черные, до блеска лакированныекак башмаки клювы, сварливо поглядываяпочти не мигающими серо-черными глазами на СергеяСергеевича. А он, Сергей Сергеевич, точно видел ихасфальтового цвета сюртуки-оперение и почти явственнослышал их разговор-скороговорку: “Пора чистить,порра чистить, чистить пора! ”.Слегка косолапя и отважно перемещаясь по широкомуполю изумрудно-зеленого ковра травы, они подскакивалии еще что-то шептали друг другу, сговариваясьмежду собой в коллективных действиях.