И да ― яхточка курсом на Тисвильде под высоким синим небом, заваленным кипами летних облаков, ох ты ж, нарезала галсами по Балтике со скоростью, в которой безветренный день, да снаряженные грот с кливером никак не могли быть повинны.
У румпеля, как вскоре легко стало видно, сидел парнишка по имени Николай ― симпатичный и подтянутый. Он срезал курс напрямую к берегу, прямо в песок между скал, о который и чиркнул нос лодки к изумлению сотни вытаращившихся на него курортников.
Искусно и с небрежной легкостью спустив паруса, он свернул их треугольниками, все меньше и меньше, покуда не стали с носовой платок. Затем, щелкая тут и хлопая там, будто закрывал секции складной линейки, насвистывая попутно мелодию Луиджи Боккерини, он сложил лодку ― мачту, оснастку, каркас, киль, руль и все остальное ― в горсть палок и шнуров. Их он еще раз перегнул пополам, и еще раз, заткнул салфетками парусов и запихал все в карман своей штормовки на молнии. Карту и компас рассовал по карманам белых штанишек. Передернул и расправил плечи.
Без внимания к ошеломленным загорающим, один из которых даже бился в каком-то припадке, и не реагируя на прыжки и вопли пацанвы, требовавшей повторить, он зашагал по берегу со всем апломбом своих двенадцати лет и перешел через дорогу, углубившись в темную прохладу Леса Троллей.
Сёрен Кьеркегор, самый меланхоличный из датчан, бывало, гулял тут ― гном среди гномов. Орел уставился с елки на Николая своими золотистыми зловещими глазами, и тот в знак благодарности приложил обе руки к стволу горной сосны -дерева, дружественного ели. Она не станет расти, если сосен рядом не будет. Орел нахохлился, а Николай обнял горную сосну.
Один взгляд на хронометр межпланетного морехода на его левом запястье предупредил его о близящейся встрече где-то возле Братьев Грэй. Поэтому оставляя мелькающие поля и фермы позади, он промчался пятьдесят километров за три секунды и притормозил до прогулочного шага уже на Стрёгете.
Стайка на скейтбордах облетела его сзади, когда он шел мимо перуанского оркестрика тыкв, трех шахматных партий, не прекращавшихся с четырнадцатого века, и четверых новорожденных в коляске, у каждого ― по стаканчику мороженого.
Адрес оказался в переулке, когда-то ― очень старой улице. Номер дома повторялся на деревянных воротах, открывавшихся внутрь, ― а там одно из таких мест, которые он искал всю жизнь.
Комментарии к книге «Гуннар и Николай», Гай Давенпорт
Всего 0 комментариев