«Человек с ружьем»

Кажется, этот город стоял и будет стоять неизменным. С улицами Ленина и Первомайской, с рынком у железнодорожной станции — этим провинциальным центром жизни и сплетен. С перроном и вокзальными часами еще от царской власти.

Не город, а так, городок. Угрюмые дома красного кирпича, построенные пленными немцами в конце войны. Дом культуры, этакий местный Парфенон желтого цвета. Кусты шиповника и голубые ели около Горсовета.

А еще он был полон запахов — так всегда бывает в детстве. Рынок дышал солеными огурцами и свежими вениками. Подъезд — фиолетовой сыростью и квашеной капустой. Парикмахерская на Первомайской — сладким одеколоном и приторной пудрой. Новый Год — мандаринами, хлопушками, смолистой елкой и конфетами в подарочных наборах. Книжный магазин — глянцевыми плакатами и дермантиновыми школьными тетрадками.

С плакатов на посетителей смотрел Ульянов-Ленин во всех своих ипостасях: от курчавого мальчика-ангелочка Володи, строптивого отрока, заявившего испуганной маме «Мы пойдем другим путем», до изможденного дедушки в картузе рядом с архаичного вида тетенькой. Тетенька напоминала мне нашу дальнюю родственницу, к которой меня бабушка пару раз таскала в гости. У нее в квартире всегда пахло пылью и лекарствами, поэтому в глянцевый запах мелованной бумаги тоненькой струйкой вливался аромат валерианового корня, бумажных цветов и пряного увядания.

Поездки в Москву разрушали размеренную патриархальность. Суета переполненного перрона распластывала меня толстой теткой с корзинами, одуряющими прелой гнилью и селедкой. Очумленное пробуждение происходило в тамбуре — от кислого аромата табака.

— Помни, ты должен вести себя прилично, спрашивать разрешения, говорить пожалуйста, вилку держать в левой руке, нож — в правой, — почти кричит откуда-то из-за чужих спин бабушка. И вот, наконец: — Саша, пора выходить.

Ноги и руки скованы свинцом, прелая корзина вдавила меня в поручни.

Чудом я вырываюсь и… остаюсь один на перроне. Идет мокрый снег. Слева от меня — пути, справа — маленькая свалка, впереди, в тупике, — несколько ржавых коробок-гаражей. Я стою под бетонным столбом уличного фонаря.