«В любви, как на войне»

Мальчики мои! Каждый раз, пакуя чемоданы на войну, я прикидываю, кто из вас разделит со мной дорогу. Наши встречи похожи на полковую церемонию: короткое объятие, поцелуй в щеку и стаканчик водки, опрокинутый за невозвратное прошлое в очередной разоренной стране. Мы – это орден авантюристов, масонская ложа без лопатки и символов. Те, кого официально называют военными корреспондентами.

Шайка, вечных цыган, нуждающихся в постоянной перемене воздуха, своего рода бродячий цирк, кочующий из одной "горячей" точки в другую, постаревшие дети, начитавшиеся Фенимора Купера и Майн Рида. Все мы усвоили нехитрое правило – где есть стул и стакан, там и дом.

Как я люблю это великолепное шатание по свету, острое волнение свободы! И разве не созданы все авантюристы мира для того, чтобы встречаться друг с другом в любой точке земного шара, где только запахнет войной. Мы словно монеты разных стран, которые переплавили, и теперь на них один и тот же чекан. Всех нас отличает ребяческое желание размахнуться жизнью, даже потерять ее за что-нибудь или кого-нибудь. Но смерть, как и орден, принять страшно. Чувствуешь себя недостойным.

Этикет путешествий по диким местам не менее строг, чем правила закрытого клуба.

Здесь ценится умение пить, отсутствие пафоса и рискованный вкус к черному юмору.

Клички здесь прилепляются намертво, и часто, чтобы подобрать имя к родному лицу, приходится напрягать память.

Эти люди впопыхах появляются на страницах моей жизни. Нам приходится часто встречаться и прощаться, а значит, появляется повод выпить. В трижды прекрасном и трижды проклятом состоянии подогретости чувствуешь себя эдаким битым ветрами и дождями репортером. Водка развязывает язык лучше всякого детектора лжи. Люди терпеливо ждут, когда истина появится на дне стакана, и глаза их ищут в кольцах сигаретного дыма видения забытой мечты. Разговор становится очень вольным.

Следуют всякого рода каламбуры, анекдоты, хвастливые речи, пари, двусмысленности, невероятные утверждения, ложь, выдаваемая за правду, и, правда, весьма похожая на ложь, короче, весь тот трескучий вздор, на который так падко наше племя, болтливое племя журналистов.