«Записи Ланселота»

Весна не придет. Никогда. Так и будут лить за окном холодные дожди, и шуметь ледяные ветры. В моей душе навсегда поселилась печаль. Мне ее не прогнать. Я стал от нее зависим. Я влюбился в нее. Она кромсает меня своим клювом, а мне это нравится. Она рвет вены у меня на запястьях, а я лишь весело улыбаюсь. Я болен. Эта болезнь зовется душевным мазохизмом. Мне нравится меланхолия. И вместе с тем я бы хотел навсегда от нее избавиться. У меня болит сердце, но я виноват сам. Не стоит воспринимать слишком серьезно чужую боль, не стоит вникать в чужие страдания. Каждый раз, впуская их в свою душу, я приближаюсь к финишной черте.

Снег на ветках вечен. Боль неистребима. Мои глаза с каждым годом становятся все более пустыми. Они не синие, как лед, и не серые, как лед, они прозрачные. Выцвели краски в душе, выцвели краски в глазах. Сейчас я складываю слова. Это совершенно бессмысленное занятие. В любую секунду я могу умереть, а я сижу и складываю слова. Неужто на свете нет более достойных занятий?

Вчера у меня украли крылья. Ты провела своей теплой ладонью у меня по спине и обнаружила, что их больше нет. Странно. Почему именно ты обнаружила эту пропажу? Я больше не умею летать. Теперь ты будешь летать без меня.

Сегодня кончились слезы. Впустую пытался два часа плакать. Слез нет. Все кончается. Но весна никогда не придет. Зима бесконечна. А стало быть, кончается не все.

Есть основания подозревать себя в воровстве. По-моему, это именно я украл у себя крылья. А потом сжег их. Их не стало. И черная сажа легла на мои бледные, как нетающий снег, щеки.

Ты ласково гладишь левую половину моей груди. Ты такая нежная, такая весенняя. Ты говоришь мне о том, что весна обязательно придет. Я знаю. Дело в том, что она придет не туда, куда нужно.

— Как это? — спрашиваешь ты.

— Она не придет сюда! — я крепко прижимаю твою ладонь к левой половине своей груди, туда, где давным-давно уже ничего не бьется и не поет.