«Любава»

Лето заходило постепенно. Мягкая желтизна вначале обозначилась на осинках, а потом уже и березы в школьном саду зазолотились, словно бы подгорев на жарких солнечных лучах. Возвращаясь с работы домой, Любка впервые обратила на это внимание и легонько загрустила. Ей неожиданно припомнилось, как в такую же пору два года назад отец взял ее на рыбалку. Отец, начальник производственного отдела леспромхоза Вячеслав Иванович Кудельков, друживший с отцом, и она на леспромхозовском катере переплыли Амур, вошли в протоку, где по грязно-желтой воде густо плыли золотистые лодочки тальниковых листьев. Они сидели на корме, и отец, обращаясь к Вячеславу Ивановичу, спросил:

— А ты знаешь. Слава, к чему так дружно лист падает?

Вячеслав Иванович задумался, посмотрел на плывущие листья, смущенно улыбнулся и покачал головой.

— К ранней зиме, — наставительно пояснил отец, — рыбаку это надо знать.

Потом они заговорили о своих леспромхозовских делах, кажется, отец чему-то поучал Вячеслава Ивановича, Любка уже забыла, а вот этот разговор о листьях и ранней зиме запечатлелся в ее памяти до самых мельчайших подробностей. Запомнились не только слова, но и то, как смотрел в это время отец, как смутился и отрицательно покачал головой Вячеслав Иванович. Почему это запомнилось? Может быть, потому, что впервые той осенью ей не надо было идти в школу, а может, и потому, что это была ее последняя поездка с отцом на рыбалку…

Прежде чем войти в дом, Любка остановилась на крыльце и с грустью посмотрела на широкую гладь Амура. Теперь, ближе к осени, вода посветлела, дали обозначились яснее, и лишь далекие горы оставались прежними: величественные, неприступные и манящие…

Когда в дверь постучались, Любка, прибиравшаяся в комнате, с мокрой тряпкой в руках задумчиво стояла перед портретом матери.

— Да! — громко крикнула она, с трудом оторвавшись взглядом от портрета и оборачиваясь к двери.

— Здравствуйте. — Перед ней стояла Мария Иосифовна, ее бывшая школьная учительница, строгая и красивая женщина. Пять лет просидела Любка на ее уроках, пять лет робела перед ее требовательностью, и теперь заробела опять.

— Здравствуйте, Мария Иосифовна, — тихо сказала Любка.

— Можно зайти?