«Сито жизни»

Сегодня у Серкебая с утра звенело в ушах. Наверное, кто-то плохо говорит о нем, где-то собрались и сплетничают, хотя где, кто? Что и кому он сделал плохого? Чью душу ранил? Ведь с детьми он ребенок, с мужчиной — мужчина, с колхозником — колхозник, с шофером — шофер. И одет небогато: старая соломенная шляпа, стоптанные сапоги, выгоревшие солдатские брюки-галифе, — кто сейчас носит такие? Белейшая борода его пребывает в некотором беспорядке — к чему скрывать, у него даже и гребешка нет. Поднявшись спозаранку вместе с птицами и умывшись, расчесывает ее Серкебай пятерней, потом собирает в горсть — со стороны кажется, будто взвешивает, — и снова разглаживает, словно благодаря бога за то, что дал время дожить до седых волос, обзавестись этакой красотой. Да, очень высоко ценит Серкебай свою бороду, почитает ее. Встречаются ведь и такие, что, отрастив себе солидную бороду, оскверняют ее водкой, а подобное Серкебай ненавидит. «Не отращивай бороды, но коль уж отрастил — уважай ее», — вот что говорит он недостойным. Правда, в своем колхозе «Красный мак», где он председателем уже больше тридцати лет, некого поучать Серкебаю, ибо каждый оказывает внимание белой бороде аксакала, а бороде председателя — в особенности. И правда, трудно услышать в колхозе разговор, где не повторялось бы несколько раз «белобородый Серкебай»; мало того, многие старики аила, подражая председателю, как и он, отпустили бороды и вслед за Серкебаем повторяют: «Достоинство аксакала — в его бороде».