«Приморские улицы»

Когда город стоит на морском берегу среди ночи и я стою перед ним на песке, на ласковой кромке прибоя, я слышу, как в парке замирает оркестр, как гремят кастрюли на грузовых судах и повар выливает в море остатки супа; и как что–то важное рассказывает на площади городу репродуктор мужским голосом, и как танцуют пассажиры на ярко освещенном теплоходе, и как опускают железные ставни и на замок запирают магазины, и как невдалеке уходит спать на крышу молодая женщина и долго поет там какой–то счастливый томительный напев. И я сам ложусь на берегу и засыпаю (в этом давно мне знакомом городе) под аромат цветущих мандаринов.

Во сне я вижу этот город. Он стоит, как юноша, на морском берегу, надо мной, и покачивается от сладкой дремы, но не спит. Он прислушивается ко всей этой музыке, к тихому шелесту волн и к пению женщины. Он стоит в легкой куртке, в своей клетчатой кепке с небольшим козырьком и сонно потягивает сигарету. А я уже забыл, как его зовут, и вспомню только утром, когда проснусь. А сейчас я смотрю на него и в уме подбираю ему имя: Владивосток, Гавана, Бомбей, Александрия…

А он глядит на меня из–под своего маленького козырька, и ухмыляется знакомой улыбкой, и покачивается на ветру, будто тоже подбирает мне имя.

Над городом опадают платаны, и берег усыпан этими широкими листьями. И высокий, сверкающий прибой. Дышится легко. Прохладно. Люди сидят вдоль бульвара. Кто читает газету, кто смотрит в море, а кто просто о чем–то думает.

Прибой смывает с берега листья, но не уносит их в море, а только раскачивает.

И девушка купается у берега. Вернее, не купается, а стоит то по колено, то по грудь в прибое. Она стоит спиной к морю и все ждет, когда прибой смахнет с берега лист платана.

И тогда девушка бросается и ловит этот лист руками в шуме и в брызгах.

Девушка и старик сидят на скамейке. Девушка читает книгу, а старик что–то потихоньку напевает. Потом он вынимает из кармана газету, развертывает ее и тоже принимается читать.

Вдоль парка дует ветер, он то и дело вырывает газету из рук старика и бьет ее раскрытыми страницами в книгу, которую читает девушка.

— Папа! — говорит девушка.

— Подожди, — говорит старик.