«Единственная высота»

Единственная высота, с которой человек виден в подлинной сути своей, — это его дело.

ДОЖДЬ налетел внезапно. Только что светило солнце, косым столбом кружились над ковром пылинки, на гладкой поверхности подоконника нарастала рыжая пленка — неподалеку рыли котлован, — как вдруг потемнело, отчетливо стал слышен лязг ковша, урчанье экскаватора, рев самосвала, идущего на подъем, и, подхваченный ветром, пошел дождь. С окна потекли мутные струи, воздух в кабинете наполнился водяной пылью. Запахло лесом, прохладой, привольем.

Дагиров встал из-за стола, подошел к окну и с сожалением его захлопнул. Лежать бы сейчас в шалаше и слушать, как по листьям успокаивающе стучат быстрые капли. А мысли приходят медлительные, обволакивающие, необязательные…

Впрочем, вздор! Так можно расслабиться до пищеварительного блаженства. А расслабляться нельзя. Сделано много — на голом месте создан институт, и если… Ах, это проклятое «если»! Сколько раз оно становилось на его пути! Без противодействия нет отдачи, но не слишком ли его много? Не слишком ли?