«Старинная шкатулка»

© «Советский писатель», 1987.

А все же великое дело — радость. Говорят, от нее даже старики молодеют. Мать Нюрина говаривала когда-то: «Радость прямит, а кручина крючит». Нюра весь день была в состоянии какого-то радостного возбуждения, которое так и перло из нее, и ей хотелось смеяться, улыбаться и болтать, болтать, без конца болтать, как будто десять лет с себя сбросила; она пыталась успокоиться, стать такой же, как всегда, — ровной, безмятежной — и не могла: что ни говори, а эмоции не все время подчиняются нам, часто мы подчиняемся им, уж тут человек не всесилен.

Она проснулась, как и обычно, в начале седьмого и, чувствуя в душе что-то легкое, что-то неосознанно приятное, удивилась: «Отчего? Почему?» И тут же вспомнила: завтра — выходной, можно будет подольше поспать, понежиться в постели, сходить в кино, заглянуть на базар, искупаться в реке. Да мало ли что можно сделать за целый-то день. Вчера была получка — деньжонки есть. Но все это еще не то, не настоящая радость, настоящая пришла позже, уже на работе… А нет ли между ними — ранней и поздней радостями — какой-либо связи, которую Нюра так и не смогла понять? Что же произошло?

Она стояла за прилавком и привычно деловито отвешивала кому что — вермишели, сахару, перловки… Рябов появился вскоре после открытия магазина, здоровый, плечистый, улыбка до ушей.

— Привет, Нюрочка!

— Здравствуйте, Константин Федорович!

— Отвесьте-ка мне, пожалуйста, сахару с килограмм. Люблю, знаете ли, чайком побаловаться. И уж заодно килограмм перловки.

— Интересно, кто вам кашу варит?

— Да сам варю. Кто же будет? Ведь вот вы, к примеру, не придете ко мне кашу варить, правда? Так и другие.

Ей хотелось спросить у него: «А что вы не женитесь?» — уже на языке вертелось, но она постеснялась.

— А гречки нету? — Это проговорил пьяный мужичонка, угрюмый, неряшливо одетый, с осовелым лицом. Видать, крепко наклюкался и пошел людей посмотреть, себя показать.

— Гречки нету, — ответила Нюра и подумала, что мужичок, наверное, начнет сейчас хорохориться и придираться к ней. Такие всегда хорохорятся и придираются.

— А почему нету?

— Откуда же я знаю?

— А колбаса когда будет?

— Не знаю.

— А почему не знаешь?