«Глухая рамень»

Дорогой читатель…

После двадцати лет, на протяжении которых отгремели поистине великие события, оставившие в мире, в жизни людей всех возрастов и поколений неизгладимые следы, — я отваживаюсь предложить твоему благосклонному вниманию «Глухую рамень», в пятом ее издании.

Мысленно оглядываясь на прошлое, ушедшее вовсе не бесследно, и раздумывая над этой книгой, повествующей о дремучих, кондовых лесах Заволжья и Омутной, о людях — моих сверстниках эпохи первой пятилетки, — я чувствую себя не вправе менять в ней многое: не потому, что в ней заключен восьмилетний труд писателя, шедшего по свежим, горячим следам жизни, а потому, что события, характеры и нравы, общественные условия и быт, социальные отношения людей тех лет стали уже историей…

Бурная, почти вулканическая была эпоха. Громадным плодоносным пластом переворачивался целый мир. Масштабы новых, невиданных свершений не укладывались в привычные нормы и представления. Историческая емкость событий требовала от человека неимоверного напряжения умственных усилий, чтобы определить границы возможного и невозможного в первом социалистическом веке.

Именно с того срока начался стремительный поход Советской страны. В нем шли десятки миллионов людей — активных, сметливых и дружных, одаренных талантом и силой, дерзновенно смелых, с горячей верой в будущее, одетых в шапки солдатского образца, подчас в отцовских обносках, в бушлатах и телогрейках, распахнутых на ветру и на морозе, с топорами, лопатами и пилами в руках. Они шли по зову партии и собственного чувства. Идеи В. И. Ленина вели, окрыляли моих сверстников, как боевое знамя, ибо они были для нас священны, неоспоримы.

Мне выпало на долю счастье не только быть свидетелем той жизни, но и посильным участником ее, видеть каждодневно своеобразные, неповторимые черты эпохи, видеть радости и горе, орлиный взлет, распахнутое в дружбе русское сердце, первое становление новой семьи, способность на постоянный подвиг — бескорыстный и беззаветный — во имя родины и долга.

Одновременно с этим приходилось нередко наблюдать глубокие ошибки и падения, назревшую или уже совершившуюся драму в семье, ее распад, усугубленный условиями классовой борьбы, которая в то время полыхала.