Красильников толкнул ногой подвернувшийся камень, спустился с насыпи и присел на штабелек шпал. Все шло плохо, непоправимо плохо! Все было скверно: его докладная записка, разговор с начальником комбината сегодня утром, само это дождливое утро, сменивший его дождливый день… Нет, он просчитался, дал маху, теперь это видно ясно. Он смиренно разрешил себя запрячь, а надо было встать на дыбы — против воли такую ношу ни на кого не взвалят!.. «Товарищ Пинегин! — так он мог сказать. — Задание ваше почетно, но не по мне. Имеются причины, вы их знаете, освободите, очень прошу!» Разве начальник комбината не человек? Разве он не понял бы, что нет Красильникову дороги в этот цех, к этим проклятым печам? Разве не нашлось бы другого инженера, так же хорошо разбирающегося в обжиге руд? Вот о чем надо было сказать, по-честному, откровенно, прямо! А он молчал, глупо ухмылялся, потом заверил, что справится с почетным заданием, жал руку. Так он себя держал — непостижимо и непростительно. Обратного хода уже не дашь. Каждый спросит: «Чего же вы раньше-то?..» Пинегин и спрашивать не станет, оборвет на полуслове: «Ладно, не будем возвращаться к тому, о чем подробно потолковали!» Путного ничего не придумаешь, сегодня можно еще себя проклинать, завтра будет не до того. Господи боже, какого дьявола понадобилось писать эту записку, с нее начались все беды!
Красильников вздохнул. Внизу тускло поблескивало озеро; берега его — мелкий кустарник, дрянная северная трава — издали казались бурыми, хотя, как Красильников твердо знал, растения уже неделю назад стали желтыми и красными. За озером простиралась муть — не то туман, не то сумрак, что-то неясное и враждебное. Небо, плотное, как старый матрац, оседало на землю, вершина Лысухи пропала, клочья туч цеплялись за скалы. Дождь перестал, но в воздухе сыпалась мокрядь, ветер, налетая порывами, бил ею в лицо. Щеки Красильникова горели от влажных ударов ветра, он закрывал глаза, поворачивался навстречу — крепче, крепче, нечего меня, дурака, жалеть! Мир был груб и нерадостен — какое-то унылое утешение в этом имелось.
«Начало неудач в той записке! — все снова думал Красильников. — Конечно, в ней. Проклятая бумажонка, подписи с нее не сотрешь!»
Комментарии к книге «В поисках пути», Сергей Александрович Снегов
Всего 0 комментариев