«Своя земля»

Степь притихла в палящем зное, в раскаленном предгрозьем воздухе, — с полудня на закате лежала лилово-дымчатая туча с длинным серым шлейфом. Там изредка сверкали золотистые сполохи, слышалось далекое глухое ворчание. Поля сторожко ждали спасительной перемены: вот-вот ударит громом, хлынет стремительный ливень, сминая томящую духоту.

По узкой полевой дороге, заросшей в обочинах жесткой курчавой травой, между стенами белесо-зеленой ржи, пробиралась коричневая «Волга». Ее вел мужчина в голубоватой рубашке с расстегнутым воротом. Крупные сильные руки с волосатыми кистями цепко легли на баранку. Рядом с ним сидел румяный, крепкий подросток лет двенадцати-тринадцати с таким же, как у мужчины, крутым росчерком бровей. Высунув руку в окно, он захватывал стебли ржи, пропуская в сжатой ладони сухо шуршащие колосья.

Поднятая машиной пыль наискосок уплывала в удушливый зной полей и надолго повисала в воздухе. Поля раскинулись во все стороны, а рожь тесно подступила к дороге, будто сдвинулась, застилая горизонт.

Лишь в полукилометре, как островок в хлебном море, вымахал дуб-одиночка, раскинувшись шатром густой зелени.

— Теперь скоро, Артемка, — сказал мужчина. — Видишь тот дуб? Он служил нам ориентиром, по нему находили дорогу на аэродром. Жив еще старик… Где-то поблизости и капониры были, да их теперь наверняка и след простыл, — все затерялось во ржи.

— Мы будем там? — спросил мальчик.

— А как же, затем и едем. И блиндажи поищем, может, и сохранился какой.

На взгорке мужчина остановил «Волгу» и вместе с мальчиком вышел на дорогу. Перед ними обширно раскинулась залитая солнечным блеском равнина. Она была так велика и просторна, что казалось, лишь нежная сиреневая дымка над полями мешает разглядеть, а есть ли у нее края. По золотистым хлебам бродили неторопкие полосы света и тени от яркого солнца и плывущих по небу белоснежных облаков, и поля на миг темнели и вновь преображались в ликующем сиянии. Вдали чернела зубчатая каемка леса, и над нею висела лиловая туча со своим дымчатым хвостом. В густую поросль прибрежных кустов и тростника вкрапились речные плесы, полыхая голубоватым пламенем. Чуть в стороне от реки вольно расположилось большое село, — сплошной зеленью садов окутало белые домики, темные аллеи двух улиц, водонапорную башню, шиферные кровли животноводческих построек.