«Истоки»

Марк Алданов

Истоки

Оглавление:

Часть первая

Часть вторая

Часть третья

Часть четвертая

Часть пятая

Часть шестая

Часть седьмая

Часть восьмая

Часть девятая

Часть десятая

Часть одиннадцатая

Часть двенадцатая

Часть тринадцатая

Часть четырнадцатая

Часть пятнадцатая

Часть шестнадцатая

Часть семнадцатая

Историко-литературная справка

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В этот день, 11 января 1874 года, Николай Сергеевич Мамонтов, как многие жители поздно встававшего Петербурга, проснулся гораздо раньше обычного времени. Он растерянно поднялся на постели, щурясь от заливавшего комнату света, низко опустив голову, и прислушался: "Что за черт? Что такое случилось?"

Гул выстрелов был очень силен; номер гостиницы выходил окнами на Исаакиевскую площадь. Мамонтов не сразу догадался, что это салют. Потом выругался, зевнул и опять опустил голову на подушки, лениво считая выстрелы. "Ну, хорошо, не довольно ли? Я решительно ничего не имею против их свадьбы, но зачем они мешают людям спать? Семь... восемь... Я думал, началась революция... Кажется, что-то о революции и снилось... Довольно... Право, довольно!.. Не хочу, чтобы больше стреляли..." Мускулы на его худом, приятно-некрасивом лице обозначились сильнее, точно от физического усилия. Но попытка подавить салют усилием воли не удалась. "Значит, завтра "новая жизнь"... Но н старая была очень, очень недурна... Стоит ли уезжать?.."

Яркий свет резал глаза: одно из окон было против кровати, Николай Сергеевич никогда не опускал штор. "Что же сейчас делать?" - зевая, спросил себя он. Все скучные дела уже были кончены. "Можно встать, а можно лежать в кровати хоть до полудня, и то, и другое недурно, и в этой свободе есть для меня большая прелесть. Что если она мне нужнее политической? - неожиданно подумал он и поморщился. - Мысль довольно мещанская, Бакунину или Марксу я об этом не скажу. И о Кате не скажу..." На него как будто беспричинно нашла радость. Выстрелы наконец прекратились с последним глухим, долго замиравшим раскатом. "Не поработать ли? Жаль, все в ящике. В солнечный день совестно поздно вставать..." Он вскочил и надел туфли, как всегда забившиеся под кровать дальше, чем было нужно.