Пусть люди бы житья друг другу не давали:
Да уж и черти-то людей тревожить стали!
ХемницерТеперь и я начинаю верить в ночные чудеса! Ночь была самая бурная, самая осенняя. Страшный ветер с моря ревел по длинным улицам Петербурга и, казалось, хотел с корнем вырвать Неву и разметать ее по воздуху. Облака быстро протекали перед бледною луной, которая сквозь туманную их пелену являла только вид светлого пятна без очертания. По временам крупные капли дождя с силою ударяли в стекла моих окон. Мы сидели вдвоем перед камином, один молодой поэт и я.
Из уважения хронологии, без которой нет истории, я должен прибавить, что это было вчера.
Поэт был уже великий, но еще безымянный. Он еще подписывался тремя звездочками; однако ж читатели при виде этих трех звездочек всякий раз приходили в невольный трепет: столько всегда под этою таинственной вывеской было тьмы, ада, ведьм, чертей, мертвецов, бурь, громов, отчаяния, проклятий и угроз человечеству, которое его не понимало! О, как красноречиво ругал он «общество»! Да как огненно описывал «деву»! Великий поэт! Он подавал о себе самые мрачные надежды. Мой собеседник долго не говорил ни слова; но я примечал, что при каждом сильном порыве ветра он приходил в беспокойство. Я приписывал это особенному нервическому его расположению. Вдруг из крыши вырвало часть желоба, который с грохотом упал на мостовую перед самыми окнами. Поэт вскочил.
— Пойдем гулять! — вскричал он. — Пойдемте гулять на набережную!
— Гулять? — сказал я. — В бурю, в двенадцатом часу ночи?
— Что нужды? — возразил поэт. — Как можно сидеть дома в такую погоду!.. Разве вы не находите никакого удовольствия смотреть на эту великолепную борьбу стихий? Разве вам не веселее любоваться на волны разъяренной Невы, чем на эти пестрые толпы ничтожеств с расстроенными желудками, которые каждый день перед обедом разносят их церемониально по тротуару Невского проспекта и бессмысленно улыбаются одно другому? Пойдемте. Вы еще но знаете наслаждения гулять в бурю! Скоро полночь… Тем лучше! По крайней мере мы не удивим людей.
— Вы решительно не любите людей? — спросил я, смеясь.
— Я их презираю! — отвечал поэт торжественным тоном… — Вид их для меня ужасен, — прибавил он, надевая палевые перчатки. — Я их ненавижу, да и не нахожу, чтобы вы с своей стороны имели много поводов обожать людей.
— Я всегда очень хорошо уживался с людьми, — возразил я хладнокровно.
Комментарии к книге «Превращение голов в книги и книг в головы», Осип Иванович Сенковский
Всего 0 комментариев