- Ах, мой сынишка славный малой... да разве ты знаешь его?
- Говорят тебе: каков он из себя был?
- Малой лет пятнадцати, светло-русый, волосы в кудряшках, в синем зипуне, в поярковой шляпе.
- Светло-русый, волосы в кудряшках? - повторил мрачно парень в красной рубахе. - Ну, жаль, старуха, что не знал.
- Да что ж с ним сталось, родимый? - сказала старушка испугавшись.
- Да так, ничего, - отвечал парень. - Запиши его в поминанье... его в живых больше нет.
Наша калика перехожая так и ударилась об землю и зарыдала.
- Ну, полно рюмиться-то, мёртвого не воротишь.
Старушка очнулась.
- Как же ты знаешь, родимой, что его в живых не стало, полно, правда ли это?
- Ещё правда ли? Ещё знаешь ли? Вольно тебе было его на святость воспитать: заманили его сюда; видим, малой славной, думали, будет из него путь; говорим ему: будь нашего сукна епанча [*], а он руками и ногами, заартачился... ------[*] Епанча - широкий плащ без рукавов. ------
- Ну, так что ж, батюшка?
- Ну, что ж? Вестимо дело, карачун [*] ему дали, да и пустили на Волгу окуней ловить. ------[*] Карачун - смерть, погибель. ------
Старушка снова зарыдала.
- Скажи, родимый, хоть с покаянием ли он Богу душу отдал?
- Ну, вестимо нам было к нему не попа приводить, а молиться-то он молился, сердечной. Ну и полно рюмить, убирайся отсюда, не то наши наедут, и тебе то же будет, что и сынишке твоему.
- Божья воля, отец мой; покажи только дорогу, куда до пустыни дойти; сына помянуть, за тебя Богу помолиться.
- За меня? Полно обманывать, я чай, проклинать меня будешь.
- Нет, родимый! Что проклинать! Буду молиться о спасении грешной души твоей.
Парень задумался.
- Странна ты, старуха, - сказал он после некоторого молчания. Сколько я душ погубил, молодых и старых, всякого пола и возраста, и рука не дрогла, а вот каждое твоё слово как ножом душу режет, и рука на тебя не поднимается... ну, убирайся отсюда, пока не осерчал, ступай этой тропинкой, так прямо и уткнёшься на монастырь.
И старушка опять идёт путём-дорогою, рукавом слезинки утирает.
- Наказал меня Бог, - говорит, - не поспела, окаянная, ни к заутрене, ни к обедне, авось-либо Бог приведёт за вечерней помолиться.
Комментарии к книге «Необойдённый дом», Владимир Федорович Одоевский
Всего 0 комментариев