«Попросту»

Чай в ремесленной управе продолжался довольно долго, и Кочетов успел перезнакомиться со «всем Пропадинском» — город был налицо, так что не нужно было делать и визитов. Эти провинциалы, говоря правду, произвели на него приятное впечатление: действительно, в них было что-то такое простое и добродушное, граничившее с халатом и босыми ногами; даже старший врач Кацман, несмотря на свое семитское происхождение, и тот заразился общим настроением и для первого раза дал коллеге товарищеский совет.

— У вас хороший желудок? — спрашивал он, прищуривая левый, косивший глаз.

— Не могу пожаловаться… — улыбнулся Кочетов, поняв тонкий намек.

— Ваш предшественник поплатился именно этим путем, — задумчиво проговорил еврей и пожевал губами. — Знаете, нужна везде мера, даже в известном порядке хороших чувств…

Но Семен Гаврилыч не дал им кончить интересного разговора и в качестве души своего общества объяснил новому члену:

— Вы его не слушайте: Самойло Мосеич совсем швах… Ничего он не стоит у нас и только компанию портит. У нас так: как двенадцать часов — все в ремесленную управу и бредут… Попьем чайку, покалякаем — не нужно и с визитами трепаться.

Взглянув на часы, Кочетов сделал движение человека, желающего вовремя удалиться восвояси.

— Что это вы, батенька?.. — изумился Семен Гаврилыч. — Домой?.. Да что, разве у вас дети там плачут?.. Нет, нет, голубчик, у нас так не играют: не пустим… Только человек глаза успел показать — и сейчас тягу!..

— Не пустим! — послышались голоса, и чья-то рука ласково отняла у доктора его шляпу.

— Видите ли, мие неудобно оставаться уже потому, что я задерживаю чужую лошадь… — бормотал Кочетов, невольно поддаваясь напору приятельских чувств.

— Лошадь? Эге, батенька, хватились чего… — заливался Семен Гаврилыч так, что у него прыгали розовые щеки. — Да я ее давным-давно отослал и привезу вас домой в собственном экипаже. Мы хоть и живем в медвежьем углу, а можем понимать…

Кочетова занимал вопрос, что «весь Пропадинск» будет теперь делать здесь, когда чай кончен, разговоры переговорены и время подвигалось к обеду. Но из недоумения его вывело то, что все, точно сговорившись, поднялись с места зараз и толпой направились к выходу. Правда, странно было, что пропадинцы не прощались друг с другом, но, может быть, это было так принято.

— Едемте, — коротко решил Семен Гаврилыч, поглядывая на часы.