«Около женихов»

По галлереѣ рынка, около палатокъ выступаетъ маленькими шажками пожилая, но еще красивая женщина въ ковровомъ платкѣ на головѣ и въ черномъ суконномъ пальто съ собольимъ воротникомъ. Стоящіе на порогахъ лавокъ приказчики всѣхъ торговъ и хозяйскіе сынки такъ и козыряютъ ей, раскланиваясь и выкрикивая на всѣ лады ея имя:

— Арина Тимофеевна, здравствуй! Аринѣ Тимофеевнѣ почтеніе! Здорова-ли сердцемъ, Арина Тимофеевна?

А она важно идетъ впередъ, головой киваетъ и улыбается.

Кто-то изъ приказчиковъ бакалейнаго торга остановилъ ее и спрашиваетъ:

— Какіе товары есть? Хвастай… Красная горка не за горами…

— Да для тебя никакихъ товаровъ нѣтъ. Какіе такіе тебѣ товары, коли у тебя двое ребятишекъ отъ папиросницы на сторонѣ имѣются, — отвѣчаетъ Арина Тимофеевна. — Я женщина честная. Съ какой-же мнѣ стати дѣвушку-то загубить!

Приказчикъ нѣсколько смущается.

— О? А тебѣ ворона на хвостѣ эти извѣстія-то принесла, что-ли? — говоритъ онъ.

— Зачѣмъ ворона? Я, милый мой, весь вашъ рынокъ насквозь знаю. Всѣ здѣшніе приказчики и хозяйскіе сынки у меня вотъ какъ на ладони и вся мнѣ ихъ подноготная извѣстна. Такъ и про тебя, непутеваго.

— Будто? Ужъ и непутеваго!

— Да ужъ правильно. Ты свой товаръ знаешь въ лавкѣ, а вы, приказчики, для меня такой-же товаръ, потому я этимъ дѣломъ занимаюсь. Ты лучше свой грѣхъ съ папиросницей-то прикрой на Красную горку.

— О? А тебѣ какая забота? А я вотъ хочу съ папиросницей прикончить и тыщенку-другую за настоящей невѣстой клюнуть, чтобы въ люди выйти. Сватай.

— Полно тебѣ. Не прикончишь. Далеко зашло. Да и что я за ворогъ лютый, что буду женщину съ дѣтьми обижать! За что? Да и передъ моимъ товаромъ совѣстно… Я про женскій товаръ… Я за тебя товаръ высватаю, а папиросница твоя въ церковь придетъ, да скандалъ надѣлаетъ, а то и вѣнчанье остановитъ. Нѣтъ, ужъ ты веди себя безъ сватовства хорошенько. Повадился кувшинъ по воду ходить, тамъ ему и голову сломить. Прощай.

Женщина протянула ему руку, улыбнулась и пошла дальше.

Вотъ молодой франтикъ изъ хозяйскихъ сынковъ съ закрученными усиками, въ бобровой шапкѣ и въ пальто съ бобровымъ воротникомъ.

— Аринѣ Тимофеевнѣ… - раскланивается онъ, улыбаясь и приподнимая шапку.

Женщина останавливается.

— Ну, что? Все еще холостымъ бѣгаешь? Не пріялъ кончину праведную? — спрашиваетъ она и сама отвѣчаетъ:- Больно разборчивъ, милый.