«Румынское вино»

Батарея оказалась целехонькой. Артиллерийские расчеты сидели у орудий, комбат, взводные и старшина — у командирского окопчика.

Их лица хранили блаженное, чуть глуповатое выражение, какое бывает у людей, которых по счастливой случайности обошла смерть. С полчаса тому назад тройка наших штурмовиков, «горбатых», как мы их называли, ударила реактивными снарядами по своему переднему краю, что редко, но бывало; потом летчики винили устаревшие топокарты — мол, подряд три безымянные деревни. А тогда у дальнего степного холма взметнулся фонтан огня, дыма и бурой земли. До нас донесся рев и грохот. «Да там же первая батарея,» — мелькнула у меня мысль. Заверещал полевой телефон. «Бегом к Левадному, — приказал командир полка. — Если что, примешь командование». Я помчался во весь дух, за мной едва поспевал пожилой боец Никифоров, ангел-хранитель. Тяжело дыша, мы остановились у чудом сохранившейся батареи.

— И чегой-то вы примчались? — нарочито удивился комбат-1. — Или своих забот нема?

— По тебе соскучились, — огрызнулся я, еще не отдышавшись. — Что это у вас там горит за бугром? — спросил я, уже догадавшись, что именно этот отрог холма спас людей и орудия.

— Пустяки, бочки старые. Жаль — порожние. Да вы садитесь, отдохните, вон как ухайдакались. Весна, а печет, как в июле.

— Да уж, пить хочется.

— Зачем дело стало. Бутенок, напои дорогих гостей.

— Слухаю, — ответил ровесник нашего Никифорова. — Айн момент.

Он отправился к нестандартному окопу, скорее ямине, вытащил из нее трофейную канистру и из нее наполнил котелок.

— Погодите, — забеспокоился я. — Полковнику надо доложить. Небось икру мечет.

— Доложено. Пока вы кросс бежали, мы линию восстановили.

Мы с Никифоровым вольготно расположились на сочной траве. Котелок был прохладен: ключевая вода, что ли? Только поднес ко рту, понял: вино, да еще какое, янтарное, с нежным букетом. Оторваться от него было трудно. Осушив полкотелка, я смутился: не мне же одному.

— Пей, не жалей, — ободрил Левадный. — У нас этого добра через край.

Мы с Никифоровым налились «под завязку». Я слушал рассказ комбата и удивлялся какой-то особой ясности мыслей, просветленности и покою. Чудо, а не вино.