«Сорок утренников (сборник)»

«Чем кончился этот бой — не знаю.

Знаю, чем кончилась эта война».

Подтаивать начало с третьей декады марта. Сперва боязливо, осторожно, только с южной стороны, только в затишке— нет-нет да и упадет капля-другая, потом все смелее, и вот уже оседает снег вокруг телеграфных столбов; побурели, заноздреватились на косогорах сугробы, зашуршали под ногами ледяные осыпи — казалось, не пройдет и месяца, начнёт расползаться снежная шуба, заиграют на солнцепеках, заискрятся серебром первые ручейки. Но как раз через месяц неожиданно закрутила, заиграла метель, а за ней и мороз ударил — все, как зимой, разве что не такой лютый, не январский, отходчивый…

В один из таких апрельских дней 1942 года в 1113-й стрелковый полк, стоявший в обороне юго-восточнее озера Ильмень, прибыло долгожданное пополнение — без малого восемьдесят мужиков и парней от семнадцати до тридцати восьми, одинаково одетых в шинели первого срока, подстриженных под «нулевку», с одинаково тощими вещмешками за спиной и не успевшими загореть госпитально-белыми либо домашне-розовыми лицами. Старшим команды был младший лейтенант Мухин, его помощником — ефрейтор Довбня. Первый шесть дней назад досрочно окончил военное училище в Саратове, второй возвращался сюда из госпиталя после четвертого ранения.

Увидев начальство еще издали, притушили цигарки, подтянули обвисшие за долгий пеший переход ремни, подровнялись. День выдался на редкость ярким, солнечным, тихим; ни выстрела, ни крика, из землянок струился легкий белый дымок — не то от дыхания людей пар, не то табачный дым, из овражка тянуло подгоревшей кашей.

— Командир полка, никак, посередке, в кубанке, — шепнул в затылок Довбня, — глядите, не подкачайте!