«Штурм»

Поднятый шлагбаум, темный, обледенелый, с тонким концом, торчал, как штык, нацеленный в небо. А пасмурное небо, невозмутимое, равнодушное к земле, бездомности и страданиям людей, лениво сыпало то жесткую белую крупку, то мелкий дождь, такой холодный, что под ним не таял лед. Деревья стояли седые, ветви обвисли тяжелыми космами, и, когда задувал ветер, они, раскачиваясь, звенели и ломались.

Контрольно-пропускной пункт на шоссе при выходе из маленького городка был воротами к фронту. В деревянной будке дежурный офицер разговаривал по телефону; не отнимая трубки от уха, он повелительно махнул рукой автоматчику с флажками. Шлагбаум опустился — длинная жердочка, перекрыв дорогу, задержала несколько грузовиков.

Пешие военные, ожидавшие попутных машин, побежали под дождем, обгоняя друг друга, вдоль колонны. Каждому хотелось скорее добраться до своей или новой для себя части, но кабины машин были заняты, в кузовах плотно стояли бочки с горючим, ящики с боеприпасами — поместиться негде. Огорченные, они отошли под крышу крайнего дома и сбросили с себя плащ-палатки.

Это были офицеры: их набралось десятка два, попутчиков до контрольно-пропускного пункта, а дальше — кому влево, на Фридланд, Прейс-Эйлау, Кройцбург, кому прямо, к Кенигсбергу, кому вправо, на Земландский полуостров.

Лейтенант Колчин ехал от Тильзита в одной машине с майором Наумовым и танкистом лейтенантом Шестопаловым. Майор, высокий, с впалыми щеками, спешил из армейского госпиталя в свою дивизию с надеждой получить тот же батальон, которым командовал до ранения. Лейтенант Шестопалов, раненный на Втором Прибалтийском фронте, лечился долго и лишь теперь, в марте, выписался из госпиталя и был направлен в танковую часть, где не рассчитывал встретить никого из знакомых. Он был угрюм, не принимал шуток, поносил погоду и порядки на дорогах; узкие глаза его смотрели остро, настороженно.

Шлагбаум не поднимался. От нечего делать майор Наумов рассматривал наклеенную на двери страницу немецкой газеты. Кто-то из наших пытался, видимо, сорвать бумагу, но она держалась крепко.

— Жаль, не знаю немецкого языка, — говорил Наумов. — Не изучил в свое время. Что такое? Гаулейтер… фольксштурм…

Подошел лейтенант Колчнн с камуфлированной трофейной плащ-накидкой в руках.