«Оклот»

Люди крадучись бежали к своим домам, захлопывая двери, посматривали в окна, не идет ли кто-то чужой, а, увидев незнакомого человека, подпирали дверные ручки колами и никому до утра не открывали двери.

Дядя Антон был органистом. Однажды утром, идя за водой, он увидел приклеенный к колодцу листок бумаги, а на нем нарисованную виселицу и повешенного на ней человека с надписью Смерть ляхам. У него встали волосы на голове дыбом от страха. Забыв про ведро и коромысло, он быстро вернулся домой бледный и трясущийся. Тетя Елена хлопотала о топке, а их двухлетняя доченька Эмилька и старший сын Михаил спали в большой общей кровати.

– Леночка – сказал, заходя в избу – плохо. Надо бежать.

Тетя подняла большие грустные глаза и застыла.

– Уже и у нас около колодца бумага и виселица – сказал, скрежеща зубами. – После евреев будет наша очередь. Позавчера Яник, вчера Липшиц, сегодня мы, а завтра все – перечислял он нервно, сжимая кулаки.

Тетка не издала ни звука. Она водила испуганными глазами за кружащим по избе мужчиной и дрожала.

– Леночка, они не шутят – твердо сказал дядя. – Это уже в девятый либо десятый раз они показывают когти. – Смотрел на свои пальцы и считал, кто, когда и сколько бумаг увидел в деревне. – И смотри, кого выбирают?! – Подошел к тете. – Хенрик Козляк – учитель, Анна Бильская – библиотекарша, Юлек Князь – клубный в школе, Антон Гуза – лесохозяйственный, Болек Глаз – лесник, Марсель Палух – начальник хора, Зенок Холева – сельский староста, Вацек Яник – лавочник, Бартек Липшиц – церковный сторож.… Ну и теперь я, органист. Пристали к нам, чтобы мы бежали и оставили им свое имущество, дома, магазины, клубы, коней, инвентарь, поля, леса, землю. Есть часть правды в том, что говорят в деревнях, что на севере украинские банды режут поляков, иначе не было бы этих угроз на колодцах и заборах. Да, Леночка, это знак, чтобы собрать вещи и бежать – хрипел.

Тетка Лена еще шире отрыла свои красивые глаза, и казалось, что она не понимает, что ей говорят. Наконец она сказала:

– Может быть, это только для устрашения.

– Для устрашения? – Дядя изменился в лице. – Для какого устрашения, женщина?! Ты не видишь, что виселицу готовят! – крикнул. И начал осматриваться вокруг, как бы хотел пол дома забрать с собою.