Дороги Прибалтики забиты войсками и беженцами. Над землей висят густые плотные облака пыли. Ею покрыты кузова автомашин, стволы орудий, армейские двуколки, обмундирование и лица бойцов. На солнце можно смотреть, как через закопченное стекло, не щуря глаза. Ветра нет — душно.
Голоса людей, выкрики ездовых, рокот моторов, лязг гусениц, тарахтенье походных кухонь — все слилось в тысячеголосый, раскатистый гул, напоминающий шум весенней реки. Да и сам этот поток из людей и машин похож на бурную реку, нивесть откуда хлынувшую на спокойные и тихие поля Прибалтики, лежавшие до этого в сладкой июньской дреме.
Полуторка прыгает на рытвинах и выбоинах, скрипит кабиной, надрывисто и хрипло сигналит. В кузове — ребята нашей роты. В кабине — командир взвода техник-лейтенант Воробьев.
Наш милый обжора командир танка Николай Медведев верен себе. Этот низенький двадцатидвухлетний парень весело поглядывает по сторонам, будто все, что творится сейчас вокруг, его мало касается. Он единственный среди нас человек, который не унывает. Пальцами-коротышками не спеша развязывает вещмешок, извлекает оттуда аккуратно завернутый в пергамент кусок шпига, пачку галет, раскладывает все это на коленях и обводит нас взглядом.
— Закусим что ли?..
— Убери! — зло произносит башенный стрелок Борис Царин. Красивые карие глаза его немного печальны, тонкие губы плотно сжаты.
Медведев виновато и часто моргает жиденькими, белесыми ресницами.
— Зачем злишься? Не хочешь, так не бери. А подкрепиться следует, трое суток не ели. Умирать с голоду не собираюсь, мне воевать надо…
Он усердно жует. Под одубевшей на ветру и солнце кожей равномерно, как два маленьких жернова, ходят желваки. Николай по-прежнему смотрит озорно и весело, облупленный от загара нос-пуговка покраснел и похож сейчас на раннюю редиску.
В том, что Медведев не ел трое суток, нет ничего удивительного — такая доля досталась не только ему.
Три дня наша танковая дивизия вела бои недалеко от границ Восточной Пруссии. Дрались день и ночь. Некогда было даже прожевать сухую галету, освежить рот глотком воды, раскурить папиросу. Оглохшие от артиллерийской канонады, пропахшие насквозь порохом и бензином, обросшие до бровей колючей щетиной, танкисты не знали ни минуты отдыха.
Комментарии к книге «Пока бьется сердце», Иван Федорович Поздняков
Всего 0 комментариев