«Зрелость»

Стоял первый по-настоящему теплый день. Долго державшийся снег сразу начал таять, и по крутой деревенской улице текли быстрые мутные ручьи. Красноармейцы устало пересекали улицу в хлюпающих, мокрых валенках.

Проценко вошел в избу и опустился на скамейку, ожидая, пока фельдшер Вася приготовит ему постель. Полковника бросало то в жар, то в холод — ангина сегодня, кажется, готова была окончательно свалить его. Он приложил руку ко лбу — голова горела. Пошатываясь, он дошел до кровати. Вася стащил с него сапоги и стал рыться в полевой сумке, отыскивая лекарство.

— Подожди, — сказал Проценко. — Сейчас приму. Позови ко мне Гвоздева.

Фельдшер Вася, хорошо знавший по интонациям голоса, когда начиналась и кончалась его медицинская власть над полковником, послушно закрыл сумку и выбежал, чтобы позвать Гвоздева.

Майор Гвоздев, заместитель командира дивизии по хозяйственной части, скоро явился. Проценко, казалось, лежал в забытьи, плотно закрыв глаза. Но, услышав, как Гвоздев щелкнул каблуками, он открыл глаза и внимательным, долгим взглядом уперся в его сапоги, Гвоздев, отрапортовав, тоже посмотрел на свои сапоги, недоумевая, что могло вызвать внимание полковника: сапоги были в порядке. Продолжая глядеть на них, а не на Гвоздева, Проценко заговорил, не повышая голоса и обращаясь к Гвоздеву на «вы», причем то и другое, насколько Гвоздев знал, не предвещало ничего хорошего.

— Прибыли грузовики с сапогами? — спросил Проценко.

— Никак нет, — сказал Гвоздев. — Засели в грязи у Курмоярской, послезавтра будут.

— А в чем ходят бойцы, вам известно? — спросил Проценко.

— Так точно. В валенках, — сказал Гвоздев. — Послезавтра доставим сапоги.

— Если завтра не доставите, — сказал Проценко, — то послезавтра и вы и вся ваша хозяйственная часть наденете валенки. А если послезавтра не доставите... — Проценко в первый раз посмотрел в лицо Гвоздеву, и тот, не выдержав его взгляда, опустил глаза. — Что, недавно подметки подбили новые у себя в хозчасти?

— Так точно, — сказал Гвоздев краснея.

— Можете идти.