«Красноармейцы»

Шелестели листы газет и журналов, но глаза как-то рассеянно бегали по строчкам. Глаза видели уже другое. Большое здание казармы… а там — ничего не могли разглядеть глаза… Здание было загадочным, как та жизнь, которая предстоит в нем.

Комната призывной комиссии была полна. Группами стояли перед плакатами с изображением винтовки в разрезе, обсуждали отдельные пункты приказа о призыве.

Окруженный призывниками, стоял политрук. На него сыпались вопросы: «А как комсомольская работа?» — «А куда ушлют нас отсюда?» — «А нельзя ли во флот?»

И тот, кто спрашивал о флоте, парнишка в клетчатой кепке, долго еще пытался указывать политруку, что именно его нужно послать на море, что он давно мечтает об этом, и что ему даже ячейка наказала: не иначе, как во флот.

Кроме политрука, ответы давал грузный парень в военной шинели и кепке неопределенного цвета. Он важно ходил мимо стола с газетами, покровительственно похлопывал по плечу призывников и авторитетно давал разъяснения по всевозможным вопросам. Призывники парня в шинели считали главным командиром.

Но когда распахнулась дверь и стремительно поднялись с мест призывники, чтобы в одну линию протянуться к столу, «главный командир» скромно занял место в общем череду, как и другие. Это и был наш чудак Капернаут, с которым потом делили мы много дней и нашей учебы и походов.

Осмотр, — внимательный, детальный осмотр. Входят в одну дверь металлистами, текстильщиками, монтерами, конторщиками, выходят — артиллеристами, матросами, пехотинцами… А куда, в какую часть — еще нет указаний… Об этом еще потом, через месяц, в повестке…

За час ожидания познакомились, сроднились и мечтают о том, как бы хорошо попасть всем в одну часть.

Среди уходящих выделяется объемистая фигура в кепке, опять оживленно рассуждающая о сроках отправки. Капернаут — на своем посту.

…Месяц пролетел быстро.

На ячейке жаркую речь говорил Мишка, секретарь, и каждому призывнику от ячейки поднес карандаш и записную книжку. Прощались с ячейкой для новой работы в рядах бойцов.

Двенадцать было призывников. И по разным концам Советской земли могли разъехаться они, члены одной ячейки. И из разных концов обещали они слать письма — весточки в родную ячейку.