«Куриный разбойник»

Один раз вечером пришел дядя Миша. Мы пили чай. Дядя поздоровался со всеми, потом приподнял на руке корзиночку и похвастался:

— Эх, дети, и подарочек же я вам принес!

Мы все подбежали посмотреть, что в корзиночке.

— Дядя, дай я выну!

— Нет, я, дядя Миша!

— Нет я!

Дядя опустил корзину, но мы ничего не увидали: она была закрыта сверху бумагой.

Нина сзади протянула руку и дернула за бумагу.

Вдруг из корзины послышался крик, и там что-то заворочилось. Нина отскочила в сторону. Мы остановились и смотрели на странный подарок.

Из-под бумаги высунулась белая куриная голова с маленьким гребнем. Высунулась и начала испуганно оглядываться кругленькими глазками.

— Как, как, как? — спрашивала она.

Николай Иванович развернул бумагу, и мы увидели большого петуха. Он был раза в два больше нашего Петьки и красивее его: весь белый, чистый и какой-то важный. Петьку если бы так принесли да стали все разглядывать, так он бы такого шуму наделал, что все разбежались бы.

А этот, хоть и видно, что боялся, а все-таки не кричал. Только все спрашивал:

— Как? Как?

Мы отнесли его на насест. Как только его посадили, он успокоился и замолчал. Уснул, наверное. Потому что устал очень.

Утром я встала, оделась и неумытой побежала в сарай. Наташа уже была там, тоже неумытая и растрепанная. Она вся съежилась и дрожала. По утрам ещё было холодно, а она стояла в одном платьице.

Я стукнула дверью. Она сердито зашипела:

— Тише ты… Он еще незнакомый и боится.

Потом пришла Нина. Мы все трое стояли не шевелясь и смотрели на нового петуха. Он ходил отдельно от всех кур спокойно и важно. Переставит ногу, нагнется и клюнет. Опять переставит и опять клюнет. Наш Петька осторожно подошел, заглянул на него сбоку и хотел клевать рядом с ним. Он поднял голову, сверху посмотрел, и Петька отошел в сторону.

Наташа восхищенно оглянулась на меня и на Юлю.

— Вот он какой!

Сказала она это громко. Белый услыхал и долго смотрел на нас одним глазом. И прислушивался. Даже голову согнул на бок, чтобы слышнее было.

— Давайте лучше уйдем, — сказала Юля. — Пускай он привыкает.

Мы тихонько встали и ушли. Дома мы наперебой расхваливали маме Белого.