«Кошачья Леди»

Утром двадцать второго января 1901 года в доме у Мьюриэл Понсонби проживало шестнадцать кошек (считая котят). К вечеру того же дня народились ещё котята, доведя число до круглых двадцати.

Это событие, как водится, было занесено в большую книгу, озаглавленную «Книга дней рождения (исключительно кошек)».

Мисс Понсонби, следует пояснить, была пожилой леди, и жила она одна в просторном поместье, принадлежавшем ещё её родителям. Из-за того что она всегда ухаживала за ними, мисс Понсонби так и не вышла замуж, после же их смерти дочь дала волю своей любви к кошкам. Правда, некоторых из народившихся котят приходилось отдавать, и тем не менее поместье Понсонби — так назывался её отчий дом — всегда изобиловало этими животными.

Мисс Понсонби жила уединённо и с сельскими жителями общалась мало, разве что изредка ходила в местную лавку покупать провизию себе и кошкам. Большинство сельчан считали её безобидной и вполне милой старушкой, но находились и такие, кто называл её колдуньей. Отчасти из-за этого все до одного звали её Кошачья Леди.

На самом-то деле она была вовсе не колдунья, а просто старушка со странностями.

К примеру, она весь день разговаривала, как можно было подумать со стороны, сама с собой. Но это вовсе не было признаком безумия. Разумеется, она просто разговаривала со своими кошками, а они ей отвечали. Полковник сэр Персиваль Понсонби и его супруга всегда обращались к дочери, называя её сокращённо Мью, и этим же именем пользовались и кошки. Когда она с ними разговаривала, они отвечали: «Мью! Мью! Мью!»

Многим, доведись им это увидеть, показалась бы странной её привычка есть вместе с кошками. Длинный обеденный стол в большой комнате весь был уставлен мисками — для каждой взрослой кошки и для каждого котёнка, а Кошачья Леди сидела во главе стола и перед ней стояла её собственная миска. Она, правда, пользовалась ножом, вилкой и ложкой, а после еды обтирала губы салфеткой, тогда как остальные мыли мордочки лапами. Но изредка, чтобы кошки не считали её высокомерной, она наливала себе молоко в миску и пила прямо из неё.

По ночам она устраивалась весьма уютно, особенно зимой, ибо все те кошки, которые этого хотели (а хотелось многим), спали у неё на постели, укрывая её собой, словно тёплым шерстяным покрывалом.