«Пропавшее письмо»

— Боженка, — сказал министр своей супруге, накладывая себе обильную порцию салата. — Сегодня днем я получил письмо, которое тебя заинтересует… Придется представить его на рассмотрение кабинета. Если оно станет достоянием гласности, одна политическая партия сядет в изрядную лужу. Да вот, ты прочти сама, — министр пошарил сперва в одном, потом в другом внутреннем кармане. — Постой, куда же я его… — пробормотал он, снова ощупывая левый карман на груди, потом положил вилку и стал рыться во всех остальных.

Внимательный наблюдатель заметил бы при этом, что у министров такое же несчетное количество карманов во всех частях костюма, как и у простых смертных. Там лежат ключи, карандаши, блокноты, вечерняя газета, портмоне, служебные бумаги, часы, зубочистка, нож, расческа, старые письма, носовой платок, спички, использованные билеты в кино, вечное перо и многие другие предметы повседневного обихода. Наблюдатель убедился бы в том, что и министр, ощупывая карманы, бормочет: «И куда ж я его дел?!», «Ах я безголовый!», «Погоди-ка…» — в общем, те же фразы, что произносит в таких случаях любой другой обыкновенный смертный. Но супруга министра не уделила должного внимания этой процедуре, а сказала, как всякая жена:

— Да ты ешь, а то остынет.

— Ладно, — сказал министр, рассовывая обратно содержимое карманов. — Видимо, я оставил письмо на столе, в кабинете. Я его там читал. Представь себе… — начал он бодро, тыкая вилкой в жаркое. — Представь себе, кто-то прислал мне оригинал письма от… Одну минуточку, — с беспокойством прервал он сам себя и встал. — Все-таки я загляну в кабинет. Должно быть, я оставил его на столе.

И он исчез. Когда он не вернулся и через десять минут, супруга пошла в кабинет. Министр сидел посреди комнаты на полу и рылся в бумагах и письмах, которые смахнул с письменного стола.

— Разогреть тебе ужин? — несколько сурово осведомилась супруга.

— Сейчас, сейчас… — рассеянно пробормотал министр. — Скорее всего, я засунул его в бумаги. Странно, что оно никак не находится. Это нелепо, ведь оно где-то тут…

— Поешь, а потом ищи, — посоветовала жена.

— Сейчас, сейчас! — раздраженно отозвался министр. — Вот только найду. Этакий желтый конверт… Ах, какой я безголовый! — И он снова принялся рыться в бумагах. — Я читал это письмо здесь, у стола, и не выходил из кабинета, пока меня не позвали ужинать… Куда же оно могло деться?

— Я пришлю тебе ужин сюда, — решила жена и оставила министра на полу, среди бумаг. В доме воцарилась тишина, только за окном шумели деревья и падали звезды. В полночь Божена стала зевать и пошла на цыпочках заглянуть в кабинет.

Министр, без пиджака, потный и взлохмаченный, стоял посреди кабинета, где все было перевернуто вверх дном: пол завален бумагами, мебель отодвинута от стен, ковры брошены в угол. На письменном столе стоял нетронутый ужин.

— О господи, что ты делаешь? — ужаснулась министерша.

— Ах, отстань, пожалуйста! — рассердился супруг. — Что ты пристаешь ко мне каждые пять минут? — Впрочем, он тут же сообразил, что не прав, и произнес уже спокойнее: — Искать надо систематически, понимаешь? Осмотреть участок за участком. Где-то оно должно все-таки быть, ведь сюда никто не входил, кроме меня. Если бы не такая чертова уйма всяких бумаг!

— Хочешь, я тебе помогу? — сочувственно предложила супруга.

— Нет, нет, ты только наделаешь у меня беспорядок! — замахал руками министр, стоя среди ужаснейшего хаоса. — Иди спать, я сейчас…

В три часа утра министр, тяжело вздыхая, пошел спать.

— Быть не может, — бормотал он. — Письмо в желтом конверте пришло с пятичасовой почтой. Я читал его здесь, сидя за столом, где работал до восьми. В восемь я пошел ужинать и уже минут через пять побежал искать письмо. За эти пять минут никто не мог…

Тут министр вскочил с постели и устремился в кабинет. Ну, конечно, окна открыты! Но ведь кабинет во втором этаже и к тому же окна выходят на улицу… Нет, в окно никто не мог влезть! Но все-таки надо будет утром проверить и такую гипотезу.

Министр снова уложил свои телеса в постель. Ему вдруг вспомнилось, как он однажды где-то читал, что письмо всего незаметнее, если оно лежит прямо перед носом. «Черт подери, как же я не подумал об этом!» Он снова побежал в кабинет поглядеть, что именно там лежит под носом, но обнаружил лишь кучи бумаг, раскрытые ящики письменного стола и весь безнадежный развал, оставшийся после долгих поисков. Чертыхаясь и вздыхая, министр вернулся на свое ложе, но уснуть не смог.

Так он дотерпел до шести утра, а в шесть уже кричал в телефон, требуя, чтобы разбудили министра внутренних дел «по неотложному делу, понимаете, почтенный?» Наконец его соединили с министром, и он взволнованно заговорил:

— Алло, коллега, пожалуйста, немедля пошлите ко мне трех или четырех ваших способнейших людей… ну да, сыщиков… и, разумеется, надежнейших. У меня пропал важный документ… Да, коллега, видите ли, совершенно непостижимый случай… Да, буду их ждать… Что, ничего не трогать, оставить все, как есть?… Вы считаете, что так нужно?… Ладно… Украден?… Не знаю. Конечно, все это строго конфиденциально, никому ни слова!… Благодарю вас и извините, что… Всего хорошего, коллега!

В восемь часов утра в дом министра прибыло целых семеро субъектов в котелках. Это и были «способнейшие и надежнейшие люди».

— Так вот, поглядите, господа, — сказал он, вводя надежнейшую семерку в свой кабинет, — здесь, в этой комнате, я вчера оставил некий… э-э… весьма важный документ… м-м… в желтом конверте… адрес написан фиолетовыми чернилами…

Один из способнейших понимающе присвистнул и сказал с восхищением знатока:

— Ишь чего он тут натворил! Ах, бродяга!

— Кто бродяга? — смутился министр.

— Этот вор, — ответил сыщик, критически оглядывая хаос в кабинете.

Министр слегка покраснел.

— Это… м-м… это, собственно, я сам немного разбросал бумаги, когда искал документ. Дело в том, господа, что… э-э… в общем, не исключено, что я куда-нибудь засунул или потерял этот документ. Точнее говоря, ему негде быть, кроме как в этой комнате. Я полагаю… я даже прямо утверждаю, что надо систематически обыскать весь кабинет. Это, господа, ваша специальность. Сделайте все, что в человеческих силах.

В человеческих силах немалое, а потому трое способнейших, запершись в кабинете, начали там систематический обыск; двое взялись за допрос кухарки, горничной, привратника и шофера, а последняя пара отправилась куда-то в город, чтобы, как они сказали, предпринять необходимое расследование.

К вечеру того же дня трое из способнейших заявили, что полностью исключено, чтобы пропавшее письмо находилось в кабинете господина министра. Ибо они даже вынимали картины из рам, разбирали по частям мебель и перенумеровали каждый листок бумаги, но письма не нашли. Двое других установили, что в кабинет входила только служанка, которая, по приказанию хозяйки дома, отнесла туда ужин, министр в это время сидел на полу среди бумаг. Поскольку не исключено, что служанка при этом могла унести письмо, было выяснено, кто ее любовник. Им оказался монтер с телефонной станции, за которым теперь незаметно следит один из семи «способнейших». Последние два ведут расследование «где-то там».

Ночью министр никак не мог уснуть и все твердил себе «Письмо в желтом конверте пришло в пять часов, я читал его, сидя за столом, и никуда не отлучался до самого ужина. Следовательно, письмо должно было остаться в кабинете, а его там нет… экая гнетущая, прямо-таки немыслимая загадка!» Министр принял снотворное и проспал до утра, как сурок.

Утром он обнаружил, что около его дома, неведомо зачем, околачивается один из способнейших. Остальные, видимо, вели расследование по всей стране.

— Дело двигается, — сказал ему по телефону министр внутренних дел. — Вскоре, я полагаю, мне доложат о результатах. Судя по тому, что вы, коллега, говорили о содержании письма, нетрудно угадать, кто может быть заинтересован в нем… Если бы мы могли устроить обыск в одном партийном центре или в некоей редакции, мы бы узнали несколько больше. Но, уверяю вас, дело двигается.

Министр вяло поблагодарил… Он был очень расстроен, и его клонило ко сну. Вечером он почти не разговаривал с женой и рано лег спать.

Вскоре после полуночи — была ясная, лунная ночь — министерша услышала шаги в библиотеке. С отвагой, присущей женам видных деятелей, она на цыпочках подошла к двери в эту комнату. Дверь стояла настежь, один из книжных шкафов был открыт. Перед ним стоял министр в ночной рубашке и, тихо бормоча что-то, с серьезным видом перелистывал какой-то толстый том.

— О господи, Владя, что ты тут делаешь? — воскликнула Божена.

— Надо кое-что посмотреть, — неопределенно ответил министр.

— В темноте? — удивилась супруга.

— Я и так вижу, — заверил ее муж и сунул книгу на место. — Покойной ночи! — сказал он вполголоса и медленно пошел в спальню.

Божена покачала головой. Бедняга, ему не спится из-за этого проклятого письма!

Утром министр встал румяный и почти довольный.

— Скажи, пожалуйста, — спросила его супруга, — что ты там ночью искал в книжном шкафу?

Министр положил ложку и уставился на жену.

— Я? Что ты выдумываешь! Я не был в библиотеке. Я же спал, как убитый.

— Но я с тобой там разговаривала, Владя! Ты перелистывал какую-то книгу и сказал, что тебе надо что-то посмотреть

— Не может быть! — недоверчиво отозвался министр. — Тебе приснилось, наверное. Я ни разу не просыпался ночью.

— Ты стоял у среднего шкафа, — настаивала жена, — и даже света не зажег. Перелистывал в потемках какую-то книгу и сказал: «Я и так вижу».

Министр схватился за голову.

— Жена! — воскликнул он сдавленным голосом. — Не лунатик ли я?… Нет, оставь, тебе просто, видно, померещилось… — Он немного успокоился. — Ведь я не сомнамбула!

— Это было в первом часу ночи, — настаивала Божена и добавила немного раздраженно. — Уж не хочешь ли ты сказать, что я ненормальная?

Министр задумчиво помешивал чай.

— А ну-ка, — вдруг сказал он, — покажи мне, где это было.

Жена повела его к книжному шкафу.

— Ты стоял тут и поставил какую-то книгу вот сюда, на эту полку.

Министр смущенно покачал головой; всю полку занимал внушительный многотомный «Сборник законов и узаконении».

— Значит, я совсем спятил, — пробормотал он, почесав затылок, и почти машинально взял с полки один том, поставленный вверх ногами. Книга раскрылась у него в руках, заложенная желтым конвертом с адресом, написанным фиолетовыми чернилами…

— Подумать только, Божена, — удивлялся министр, — я готов был присягнуть, что никуда не отлучался из кабинета! Но теперь я смутно припоминаю, что, прочтя это письмо, я сказал себе: надо заглянуть в закон тысяча девятьсот двадцать третьего года. И вот я принес этот том и положил его на письменный стол, чтобы сделать выписки. Но книга все время закрывалась, и я заложил ее конвертом. А потом, очевидно, захлопнул том и машинально отнес его на место… Но почему же я бессознательно, во сне, пошел взглянуть именно на эту книгу?… Гм… ты лучше никому не рассказывай об этом… Подумают бог весть что… Всякие эти психологические загадки производят, знаешь ли, плохое впечатление…

Через минуту министр бодро звонил по телефону своему коллеге из министерства внутренних дел:

— Алло, коллега, я насчет пропавшего письма… Нет, нет, вы не могли напасть на след, оно у меня в руках!… Что?… Как я его нашел?… Этого я вам не скажу, коллега. Есть, знаете ли, такие методы, которые и в вашем министерстве еще неизвестны… Да, да, я знаю, что ваши люди сделали все возможное. Они не виноваты, что не умеют… Не будем больше говорить об этом… Пожалуйста, пожалуйста! Привет, дорогой коллега!

1928