«Замкнутый круг»

И положил трубку. А Ченцов еще долго стоял у стола, непроизвольно слушая короткие телефонные гудки.

Капитан Костерной без труда выделил в разношерстной привокзальной толпе молодого старшего лейтенанта с двумя орденами Красной Звезды на новенькой гимнастерке. Судя по тому, как офицер легко нес выгоревший солдатский вещмешок и ободранный по углам чемодан, можно было понять, что ехал тот не из глубокого тыла. А радостно-взволнованное выражение лица орденоносца выдавало в нем местного жителя.

Да, старший лейтенант Борис Боярчук после пятилетнего отсутствия вернулся в родные края.

«В сорок первом этот перрон слезами умывался, когда нас на фронт провожал. А много ли здолбинских парубков вернулись на твои камни? Многие ли из них могут сказать сейчас; „Здравствуй, дом родной!“»

С бьющимся сердцем глядел он на памятные с детства места. Узнавал и не узнавал их, так покорежила город война. Сгоревший вокзал. Это было самое красивое здание в райцентре. Разрушенная водокачка. С нее видны были даже соломенные крыши ближних хуторов. А вот здесь, справа от вокзала, должен стоять павильон, где продавали мороженое и куда пацанами бегали пить газированную воду. Павильона не было. Один лишь осыпавшийся, заросший травой фундамент остался.

«А что сделали с парком? — ужасался Борис. — Чуть ли не все деревья вырубили. Вековые буки! Висячий пешеходный мост через пруды разобрали. Наверняка вывезли…»

И все-таки это были его родные места, отчая земля. Совсем недалеко от города его дом, его родители. Борис чуть ли не бегом кинулся к единственному стоящему на площади грузовику.

Шофер в старой солдатской гимнастерке без погон дремал, его чубатая голова покойно лежала на рулевом колесе.

— Эй, парень! — Борис коснулся его плеча.

Шофер поднял на офицера невыспавшиеся белесые глаза.

— Чего тоби?

— Не подкинешь ли, браток, до Здолбицы?

— Хай туды холера ездыт, в твою Здолбицу, — сердито пробурчал водитель и отвернулся. — Я заплачу, — сказал удивленный Борис. Первый раз ему, офицеру-фронтовику, так беспардонно отказывали.

— Дело не в грошах, — окончательно проснулся шофер и вдруг заговорил по-русски: — Видать, давно, старшой, ты дома не был.

— С июня сорок первого.

— Тогда понятно. — Водитель вылез из кабины. — Куревом не богат?

Борис достал папиросы. Шофер бесцеремонно одну папиросу сунул за ухо, вторую размял в пальцах, не торопясь прикурил.