«Привередливые привидения»

Был прекрасный солнечный день. Легкий бриз слегка надувал старые заплатанные паруса. Шхуна делала не больше трех узлов в час. Паруса блестели на солнце, как снег, и чайки летали над судном. На палубе не было никого, кто мог бы услышать разговор капитана с помощником.

— Это просто из озорства, вот что! — сказал капитан, маленький пожилой человек с седой бородкой и светлыми голубыми глазами.

— Правильно, — подтвердил помощник, который всегда выражался лаконически.

— Вы не поверили бы, какую дрянь мне приходилось есть, когда я был мальчишкой, — продолжал шкипер. — Ни за что бы не поверили.

— Они очень разборчивы, — коротко заметил помощник.

— Разборчивы? — рассердился капитан. — Какое право имеют голодные матросы быть разборчивыми! Разве я не даю им есть вдоволь? Вот, посмотрите.

Капитан повернулся и указал пальцем на Билля Смита, который появился на палубе. Билль держал тарелку с едой, презрительно отвернув от нее нос. Он сделал вид, что не заметил шкипера, и, подойдя к борту, выбросил еду в море. То же самое демонстративно проделал Джорж Симпкинс.

— Я покажу им! — злобно пробормотал шкипер.

— Вот еще идут, — коротко сказал помощник.

Появились еще два ухмылявшихся матроса, которые так же разделались со своим обедом. Они молчали и, казалось, ожидали кого-то. Тот, кого они ожидали, стоял в это время на лестнице кубрика, набираясь храбрости.

— Если юнга появится, я сдеру с него кожу, — тихо проговорил капитан.

— В таком случае, приготовьте нож, — заметил помощник.

Юнга появился на палубе, бледный от страха. Он испуганно поглядывал на экипаж в ожидании поддержки. Потом вдруг вспомнил что-то, выпрямился и, отвернувшись, поспешно направился к борту.

— Эй, юнга! — окрикнул капитан.

— Да, сэр.

— Иди сюда, — мрачно приказал капитан.

— Выбрось раньше свой обед! — послышались голоса.

Юнга нерешительно направился к капитану.

— Что ты будешь делать со своим обедом? — спросил тот строго.

— Съем его, — ответил юнга.

— Зачем же ты его принес на палубу? — продолжал капитан, нахмурив брови.

— Я думал, что на палубе он будет вкуснее!