«Звездное небо и нравственный закон»

Звездное небо и нравственный закон

Андрей никогда не читал детективы

Не трачу я время на низкое чтиво!

Еще никогда не читал он романы

Считал, что читают их только болваны!

Не нужным считал изучать он законы

Ведь я всё равно обойду все препоны!

Читал наш Андрей распродаж каталОг

Без них обойтись никак он не мог!

Однажды Андрей Сдобин пригласил Елисея Хабарова на новоселье. Целью приглашения было показать, как он, Сдобин, умело и роскошно обустроил свою квартиру. И правда, посмотреть было на что: подмигивающие разноцветные полы, под которыми плавали выглядевшие абсолютно живыми стайки диковинных рыб, арки в виде переливающихся водопадов, а также прочие изыски и достижения архитектурного хайтека. С хайтеком весьма эклетично соединялись старинные русские иконы, с которых, казалось, даже лики святых с восхищением взирают на убранство сдобинского жилища. Стены, свободные от икон, были покрыты толстыми узорчатыми коврами, поверх которых грозно блестели кинжалы, сабли с мечами разных размеров и эпох.

– У меня еще и «Ремингтон» есть! – хвастливо заявил хозяин, заметив, что Елисей с интересом разглядывает кортик, который Андрей по случаю прикупил у знакомого спивающегося офицера ВМФ.

Венцом всему был потолок в виде мерцающего звездного неба.

– Не устаю удивляться двум вещам: красоте звездного неба над головой – начал цитировать Канта Хабаров.

– Чего? – не понял Сдобин. – Ааа… Ты вот о чем! А вот я уже ничему не удивляюсь. Потолку, правда, бывало, удивлялся сначала, а теперь уже нет, привык…

Всё было прекрасно в квартире Андрея Сдобина. Изысканная мебель, со вкусом подобранные предметы интерьера, дорогая бытовая техника. Но Елисею что-то не нравилось: квартире, в которой, казалось, было всё, на его взгляд, чего-то всё же не доставало. Хотя, чего в ней могло не доставать? В ванной было установлено биде последней модели, о чем Хабарову поведал с гордостью Сдобин, шторы, привезенные из Италии, сами раздвигались по хлопку ладоней, и тут же по хлопку, но уже приглушенному, сдвигались обратно, но уже наполовину. Но всё же не было какого-то последнего, завершающего, штриха, без которого прекрасно обустроенное жилище казалось неуютным.

И вдруг Елисея осенило: