…Онтон был местный, а еврей в коже — пришлый, и менять одно суеверие на другое резонов не видели.
Но резоны появились. Верить Онтону и не вдруг стало накладно. А потому как сомневались раньше, он не перечил, а власть потребовала веры другой, да так настойчиво, что кому аукнулось, кому икнулось, но загрустили все… то…
Вот говорят — раньше смерти не помрешь, а Онтон Кудеверьский помер. Общество о том намек сделало, хотя само себе в том так и не призналось. И пусть не он, а оно у него в долгах ходило, просьбу решил уважить.
— Этой седмицей! — объявил решение. — На вторую грозу!
Еще сказал такое, с чего не одного попа — будь здесь только попы — скорежило бы: «Господу меня ловить надоело — надо подставиться!»
На Акулину помылся, на Ивана погулял и объявил что делать ему здесь больше нечего — не в силах, да не в ладах с самим собой включительно, и раз не верят в него больше, то пора в небо… и полез на дуб.
Он и раньше на него лазил, но обычно с глиной — щель замазывать — с какой–то грозы дуб раскололо, а Онтон его спасал: крепил коваными металлическими обручами, словно веру крепил, и мазал, как в церквях мажут.
Лоб той верой мажут, которая больше скрипит, но под дубом, на земляной варажнице давно никто не ночевал, и о чем сам дуб поскрипывал в последние свои ночи, не знали, а познали бы, так не поверили. Лобные коси ли стали толстые, лобных ли мест давно здесь не случалось, но…
Полез, и не заметили — взял он с собой глину или нет.
(И раз к слову пришлось — той глиной он многих лечил и никого не залечил, не то что городские доктора, которые прослышав про глину приезжали за ней и даже с возами, но в городе что–то у них не сложилось: на плохих людях — да есть ли там хорошие? — но твердела, трескалась, а хворь так и не отпускала…)
Комментарии к книге «Время Кудеверь», Александр Грог
Всего 0 комментариев