«Последняя пустыня»

ГРАВИЛЁТ вдруг резко пошёл навстречу собственной тени. Толчок, треск чахлых кустов под колёсами напомнили Шихматову аккорды «Звездной сонаты», то место, когда вспоротый галактическими метеоритами гибнет корабль…

— Ну, что? — спросил он, когда лётчик повернулся к нему.

— Первый случай в практике, — развёл тот руками. — Лопнула обкладка, и жидкий гелий испарился. Расскажешь — не поверят.

— Свяжись с городом.

— Невозможно. Аккумуляторы разрядились полностью.

Зелёные глаза пилота смотрели на Шихматова виновато. Рука, измазанная маслом, теребила светлые, растрёпанные ветром волосы. Они потемнели, склеились, и ветер сбросил на худое лицо прядь, похожую на сосульку.

— Ждать, пока разыщут, или пешком идти к Преобразователям? Их лагерь километрах в тридцати.

— Пешком! Конечно, пешком.

Шихматов вылез из кабины. Горизонт очерчивал ровный круг, лишь с востока тронутый гуманной зыбью холмов. Опалённая солнцем земля казалась островом, летящим в бескрайнюю голубизну знойного неба.

Они остались наедине с нетронутой природой. Она вызывала сложные полузабытые чувства прикосновения к чему-то большому, странно волнующему, почти нереальному после долгих лет пребывания среди дрессированной природы окультуренных лесов, прочёсанных химией лугов, рек и гор.

— Я почему-то думал, что пустынь больше не осталось.

— Одна из последних. А может быть, последняя. Ненадолго. Преобразователи уже здесь.

— Жалко. Следовало бы оставить её заповедной. Это тоже не оставят?

Певец кивнул в сторону. Там, извиваясь среди засохших колючек, полз щитомордик.

— Случайно уцелел. Ты же знаешь, сорок лет назад на планете уничтожили всех ядовитых змей. Заодно с волками, комарами, москитами… Костюм хорошо работает?

— Отлично.

В костюме, точно, было нежарко. Полупроводниковая ткань, преобразовывая тепло в холод или наоборот, в зависимости от погоды, всегда создавала телу приятную прохладу. Обжигающее дыхание горячего ветра ощущали только лицо и руки.

Шихматов пытался представить себя без спасительного костюма, обливающегося потом, и не мог.

«А когда-то люди работали на жаре в обыкновенных рубашках», — подумал он.