«Золушка, или Дух матери»

Хотя можно было бы с легкостью увести историю от Золушки и сосредоточить на изувеченных сестрах — в самом деле, было бы проще рассматривать ее, как сюжет об отрезании кусочков от женщин, чтобы они подошли, нечто вроде ритуального обрезания, — история, тем не менее, всегда начинается не с Золушки или ее сводных сестер, но с Золушкиной матери, как будто это и впрямь исключительно история про ее мать, даже если в самом начале мать готовится уйти из рассказа, потому что она одной ногой в могиле: «Жена богатого человека заболела и, чувствуя, что ее конец близок, позвала к постели свою единственную дочь».

Обратите внимание на отсутствие мужа/отца. Хотя женщина характеризуется своим отношением к нему («жена богатого человека»), дочка однозначно ее, как бы только ее, и вся драма касается только женщин, происходит почти исключительно среди женщин, является битвой между двумя группами женщин: в правом углу Золушка и ее мать, в левом — мачеха и ее дочки, которых отец не признает, хотя родство все равно подтверждается как текстуальной, так и биологической неизбежностью.

В драме между двумя женскими семьями, находящимися в оппозиции, поскольку они соперничают из-за мужчин (муж/отец, муж/сын), мужчины кажутся лишь пассивными жертвами их прихоти, и все же их значение абсолютное, потому что оно («богатый мужчина», «сын короля») экономическое.

Золушкин отец, пожилой человек, является первым объектом их страсти и раздора; мачеха отрывает его от мертвой матери, как только ослабевает ее хватка, еще до того, как остывает труп. Есть там и молодой человек, потенциальный жених, гипотетический зять, за обладание которым сражаются матери, используя своих дочерей как оружие или как суррогаты в процессе спаривания.

Если мужчины — и банковские счета, которые они представляют, — являются пассивными жертвами двух взрослых женщин, то девочками, всеми тремя, движут единственно воли их матерей. Хотя Золушкина мать умирает в начале истории, статус мертвой делает ее положение лишь более авторитетным. Дух матери доминирует над рассказом и является — в полном смысле — центром, событием, которое заставляет происходить все прочие.